– Не бойся, – повторила Десси.

– Армед, похоже, тоже встревожен: вызывает ночью на тайное свидание. Ну он-то хоть не дурак. Послушаю, что скажет. Может, объяснит мне, что тут происходит.

– Не бойся.

– Но зато я тебе все купил, что ты просила, – поспешно сказал Сайнем, вываливая на кровать подарки. – И даже сверху кое-что. Нравится?

Десси погладила панцирь черепашки, улыбнулась впервые за этот вечер, обняла супруга и поцеловала в ухо.

– Не бойся, все хорошо, – снова повторила она. – Ты прости, я, пожалуй, посплю, глаза совсем слипаются.

– Ладно, спи, а я спущусь вниз, хочется посмотреть, как Дари будет свою волшебную ложку пробовать. Утром тебе все расскажу. Спокойной ночи.

Глава 25

Глава 25

Героя нынешнего вечера в кабачке ждали долго. Сайнем успел плотно закусить, немного выпить, послушать несколько плохих стихов и одну очень страшную, но скверно написанную историю о бледном юноше, который по ночам гонялся по темным переулкам за одинокими девицами и отгрызал у них пальцы. Кроме того, волшебник имел длинную и высокоученую беседу о событиях этого дня с Тами Самым Младшим.

Самый Младший на королевской свадьбе не был, ограничился похоронами и потому категорически отказывался верить рассказам о золотом змее.

– Все это один обман, – решительно говорил он. – Сами посудите, с чего бы змею летать, нешто у него крылья есть? Либо он надувной, из бычьих пузырей, либо это морок кто-то навел. Можно ведь, говорят, в курильницы травы такой добавить, что всем глаза отведешь.

Сайнем доподлинно знал, что змей настоящий, но решил не спорить с мальчишкой. Только поинтересовался самым невинным тоном:

– Ты что, вообще в магию не веришь?

Мальчишка передернул плечами.

– Не люблю, – сказал он твердо. – Незачем это. Приличный человек сам, своими руками всегда может на хлеб заработать. А если кому чужие силы понадобились, значит, либо хиляк, либо нехорошее задумал.

Сайнем изумленно поднял брови, дивясь, откуда у такого малыша такие здравые суждения, но потом сообразил, что юный Тами, скорее всего, повторяет чьи-то слова, вероятно, собственного отца.

– Вон хоть на Сивела Сияющего посмотрите, – продолжал меж тем Тами. – Он хоть и не маг, а все хочет к чужой силе примазаться. Думает, если будет солнце славить, так никто не почует, какой от него самого дух. Тьфу, вспомнить противно!

И снова Сайнем мог только развести руками и согласиться. Сивел был местным бедствием. Не просто бездарный поэт, каковых здесь привечали и любили, но поэт с особой миссией, поэт, возлюбивший Солнце и посвятивший ему свой убогий дар, поэт, проповедовавший праведную жизнь и почему-то делавший это с необыкновенной злобностью.