или

Аристократы подкармливали поэтов, поэты пощипывали аристократов сатирами, Тами коптил рыбу и жарил мясо, девушки разносили пиво, шурша юбками, – словом «Вали сюда!» был премилым местечком, и Сайнем ни разу не пожалел о своем решении остановиться здесь. Больше того, он в глубине души надеялся, что среди этой кутерьмы и Десси понемногу оттает и, может быть, даже сумеет побороть то, что не давало ей жить спокойно с начала этой весны.

* * *

В день королевских похорон, когда почти весь город погружен в траур, в кабачке царило необычайное оживление: все знали, что сегодня сюда придет Тот Самый Юноша, в Которого Так Безумно Влюблена Дари, и главное – Дари попытается его приворожить. Похоже, Кари с утра успела проболтаться о грядущем событии не только Сайнему: когда он вернулся в гостиницу, почти все столики в нижнем зале оказались заняты завсегдатаями.

Впрочем, Сайнему пока что не было дела до сердечных волнений Дари. Он первым делом поднялся наверх, чтобы поведать Десси обо всем, что уже приключилось сегодня.

– Я уже жалею, что приехал и притащил тебя сюда, – сказал он печально. – Никак не думал, что снова увижусь с мамочкой и ее дружком. Как-то совершенно вылетело из головы. А ведь мог бы подумать, что эта парочка так просто не угомонится. Сегодня они устроили небольшое чудо и пропихнули в королевы Хелли, мою младшую сестренку. А уж что они учинят, когда узнают обо мне и тебе, я просто боюсь себе представить.

– Не бойся, – ответила Десси, зевая.

Она, как и сегодня утром, была совсем сонная, рассеянная, и у Сайнема сердце кровью обливалось, когда он смотрел на нее. В «Горшке и подкове» ему ненадолго показалось, что та, прежняя Десси если и не вернулась совсем, то бродит где-то близко. А сейчас он снова видел перед собой чужую женщину. Не женщину даже, маску, личину – нечто, что лениво и бездарно притворялось человеком. И все же, не желая признаваться себе, что игра, скорее всего, уже давно проиграна, он продолжал говорить с ней как ни в чем не бывало, как будто верил, что она была и осталась его возлюбленной.

– Ты понимаешь, я не паникер, но честно скажу: мамочка и золотой змей – это серьезно. Они же помешаны на своих драгоценных персонах, на вечной молодости, вечной жизни, вечной власти. У них же ум работает только от сих до сих: где бы что бы урвать. Ну, словно увидят в куче камней золотой жезл и тут же ухватятся и потянут на себя что есть силы. А о том, что и все камни следом могут на них покатиться, мысли нет. Поэтому я их действительно боюсь.