– Убейте его! – велел он своим спутникам. – Покажите его кровь звезде! Убейте его, а после – всех этих чернохвостых тварей! Пусть никто не уйдет отсюда.

Всадники подняли копья и замерли. Перед ними встало неожиданное препятствие: горожане живой стеной закрыли оленя от охотников. Сайнем стоял в первом ряду: в одной руке ладонь Десси, в другой – чей-то холодный хвост. Остро отточенный наконечник копья всадника плавал перед его грудью, а спиной волшебник чувствовал, как дышит, колеблется и гудит людская толпа.

Вдруг сзади раздались возгласы:

– Экберт!

– Кальстан!

– Арвед, это ты?

Люди узнавали в ночных всадниках давно потерянных родичей и друзей.

И копья опустились. Всадники не произнесли ни слова, не приблизились ни на шаг к своим близким: они уже принадлежали Шеламу и не роптали на свой удел. Они лишь опустили копья, развернули коней и медленно, один за другим, нырнули в черный камень. В роще стало совсем тихо, слышны были лишь тяжелое дыхание волков да шорох прошлогодних листьев и сухой травы под ногами людей.

* * *

И тогда закричал король-оборотень:

– Предатели! Предательский род! Вы пожалеете о том, что забыли клятву! Предатели, тупое стадо! Неужели не найду я сегодня помощника в правом деле?!

И словно в ответ на его слова сверху, из крон старых дубов, вылетели два золотых змея и, полыхая огнем, обрушились на толпу.

Люди в ужасе кинулись врассыпную, а Кольскег вскинул копье и, приветствуя нежданных союзников, закричал:

– Хугин, старая кадильница! Так ты теперь за меня?! Сожги этот скот! Сожги его!

Сайнем не двинулся с места. Не потому, что не боялся, а потому что оцепенел, был заворожен тем, что свершалось на его глазах. Когда-то, три года назад, в Пантеоне Кольскега околдовали во время коронации и он не смог взять в руки меч Харда Юного. Тогда на него наложил чары Хугин – предводитель Солнечных Магов. Теперь же Кольскег и Хугин объединились против Кельдингов – против рода королей-людей, сумевших отстранить от власти и оборотней, и колдунов. Словно огромное колесо завершило свой оборот. И вместе с ним прикатилось к началу маленькое колесо одной человеческой судьбы. Когда-то Хугин и юный Сайнем уже сражались в темноте женской спальни, тогда Сайнем проиграл, проиграл всю свою прежнюю жизнь аристократа, променял ее на жизнь беглого волшебника, мужа лесной ведьмы, советника маркграфа из приграничья. Нельзя сказать, чтобы он не был этим доволен, нельзя сказать, что он пылал жаждой мести, но долги нужно платить…

Сайнем почувствовал, как ладонь Десси выскальзывает из его руки, а сама шеламка отступает на шаг назад. Она знала, что он сейчас будет делать, и не хотела ему мешать. И на сей раз Сайнем тоже знал, что он будет делать.