У глупого котенка началась очередная истерика, и он опять убежал к ручью. Всё, у нас просто больше нет времени, когда Луиджи вернулся на поляну в третий раз, я сказал:

— Мы больше не можем здесь задерживаться. Ты решил?

Он помотал головой, раскрыть рот он боялся — опять будет рев.

— У тебя еще есть время, до послезавтра, — продолжил я, — послезавтра утром ты дашь мне ответ.

Он кивнул и вздохнул с облегчением.

— Договорились. Но учти, договоренность остается в силе только до тех пор, пока ты больше ничего подобного не учинил, потому что напакостничал ты действительно еще утром. Если ты сделал что-то еще в том же духе — признавайся сейчас. Потом будет поздно.

Я помолчал, чтобы дать ему время решиться, но он только помотал головой.

— Ну, допустим, — продолжил я свою речь. — И с этой минуты ты отвечаешь и за неудавшиеся пакости. Даже если очень добрый Роберто вовремя поймает тебя за шкирку, тебе придется немедленно делать выбор. Понял?

Луиджи опять кивнул.

— Ну вот и хорошо, — сказал я помягче, — надевай рюкзак и пошли.

Зареванный Луиджи выглядел так, словно я его жестоко порол все то время, что мы провели вдвоем.

Солнце сядет через два часа. А нам еще топать километров пятнадцать. Черт бы его… Стоп. Я ему такое душераздирание устроил — на полжизни хватит.

Надо будет, кстати, попросить прощения у Романо. Мог бы приподнять его рюкзак тогда, на склоне. И вообще, надо было лишний раз проверить. Черт, Луиджи дал нам всем урок недоверия. Стоит ли принимать его к сведению? Скорее, нет. От этого типа я ничего не приму.

Ребят мы догнали незадолго до заката — они сидели на болотистом берегу довольно широкой речки, рядом с единственным в окрестности толстым деревом, и ждали нашего появления (в моем рюкзаке лежат веревки и карабины). Все выглядели уставшими и недовольными. Романо поглядел на Луиджи, и на его лице начала расплываться злорадная ухмылка. Я посмотрел на него грозно и недовольно покачал головой: так нельзя. Он понял и смутился. Злорадную ухмылку Траяно я проигнорировал, Нино не улыбался, Тони и Вито, естественно, тоже.

— Самый элегантный способ затормозить, — ехидно произнес Алекс, несчастного Луиджи он как будто не заметил. — Сейчас Феб сядет, и мы останемся здесь.

— А на той стороне негде встать на ночь? — спросил я, озирая неприглядный топкий берег, заросший камышом и осокой.

— Есть, и Лео уже предлагал.

Ребята смотрели на меня вопросительно. Я оглянулся на самого глупого котенка: пожалуй, хватит его сегодня гнать, пусть он заберется в спальник и поспит.

— И сколько мы прошли? — поинтересовался я.