— Почти месяц тобой управлял человек глупый и начисто лишенный совести…

Он опустил голову и покраснел.

— …Это уже нельзя изменить, но ты можешь запомнить и не повторять…

Он кивнул.

— Ты хотел еще что-то спросить, — напомнил я.

— А что значит, мне ничего нельзя?

— Нельзя ныть, жаловаться, делать пакости и смеяться над чужими бедами. Ты же не хочешь, чтобы смеялись над твоими. И все остальные люди так же…

— Ты не злишься?

Я помотал головой:

— Нет. Кто же сердится на глупых щенков? Но с этой минуты я уже могу на тебя рассердиться. Понял?

— Ага, — расплылся он в улыбке.

Мы вернулись на полянку. Все уже были там, одетые и обутые. Костер залит водой. Гвидо оценивающе посмотрел на глупых котят:

— Давайте сюда ваши рационы.

— Это мой! — завопил Луиджи.

— Да, конечно, — проникновенно, на выдохе, с легкой издевкой в голосе ответил Гвидо. — Не беспокойся: вечером на привале я тебе его верну нетронутым.

Луиджи недовольно запыхтел и вытащил из своего рюкзака коробку с рационом. Нино и Траяно последовали его примеру. Наши любимчики начали влезать в лямки своих ни на грамм не полегчавших рюкзаков. Ладно, завтра с утра мы уже и их разгрузим. Лео с подозрением смотрел на кряхтящего Романо.

— А ну-ка сними! — скомандовал он. — Тони, ты тоже.

Лео взял рюкзаки в руки и взвесил, потом перекинул мне:

— Всё ясно, то-то он так пыхтел на склоне. Что за кирпич ты тащишь?

У Романо от удивления отвисла челюсть: