— В Некорон, — закончил за друга второй рыцарь смерти.

Арох побледнел, сжал кулаки, попытался что-то сказать, но не нашел слов. Вскочил и заметался, собираясь.

— У нас нет никаких шансов, — жестко сказал Аллодис.

— Я вас с собой не зову, — сухо отозвался бог-волк, не отрываясь от своего дела. — Можете возвращаться в Сильену, никто вас не осудит. Я даже обеспечу сопровождение на ту сторону.

Колдуны переглянулись.

Первым поднялся и начал собираться, неловко орудуя только левой рукой, Аллодис. Нангерат вздохнул и с мученическим видом принялся помогать другу. Перебрали оставшееся от Эльтана и Ирхана, выкинули все испорченное и не очень нужное, избавились от части своей поклажи. Арох взвесил в руке сравнительно небольшой рюкзак Альтиса, избавился от лишнего, запихал его рюкзак в свой.

Собрались одновременно. Арох встал напротив некромантов, окинув их внимательным взглядом.

— Ну что, Нангерат, давно мы не навещали самое страшное, кроме пасти Кошмара, местечко? — первым заговорил Аллодис, сощурившись и начиная улыбаться.

— Давненько, — согласился колдун. — Все равно мы там ориентируемся лучше любого эльфа, будь он хоть богом.

Арох фыркнул:

— Тогда бегом, рыцари смерти!

Холода уже почти не ощущалось. Хотелось пить. Пить хотелось давно, уже дня три. И еще желалось, чтобы его развязали, сняли с химеры и не трогали хотя бы суток двое. А потом — отмыть запекшуюся коркой кровь. Неплохо было бы еще выполоскать кровь из волос. И почистить одежду. А потом поесть и убить всех этих ублюдков. Убивать медленно и со вкусом. Каждого.

Болели крылья. Их не было, а они все равно болели. Боль прокатывалась от разбитого виска, задерживалась в треснутых ребрах, стянутых за спиной руках, сосредотачивалась в ушибленной пояснице и утихала где-то в ногах, которых Пламенный почти не чувствовал. И так раз за разом.

Сложно сказать, сколько это длилось. Альтису казалось — бесконечно, но химера остановилась. Скоро стемнеет, нимадоргцам неохота шеи ломать по ночи среди скал.

— Ларата! — долетел до Альтиса резкий окрик. — Займись этим мешком дерьма! Сдохнет же, а он нам еще живой нужен.

— Тебе надо, ты и возись! — послышался раздраженный ответ. — А я пока занят.

— Ларата! — рявкнул Мишма.

— Ладно, ладно, иду! — отозвался младший из троицы. — Лартаг, помоги. Он хоть и мелкий, а весит много.

Когда Пламенного, переброшенного поперек седла, сдернули на землю слишком резко, сознание окончательно уплыло в мир теней.