— Жаль, — отозвался демиург в плаще ночи, не отрывая взгляда от сына Пламени.

— Что значит совершенен?! — раздалось с другой стороны раздраженное рычание Рыжего. — Хочешь сказать, что он равен нам?!

— Хочу сказать, что он по-своему лучше нас, — спокойно отозвался Дариат. — И я бы не советовал тебе задевать венец творения всего этого мира. А то он может вышвырнуть тебя отсюда насовсем так же, как Матиалиса. Достаточно как следует разъярить. Паук до сих пор не оправился. — Пожилой эльф приблизился к юному демону, стараясь прочесть в глазах хоть что-то, кроме усталости и пустоты: — Слышишь, мальчик?.. Твой мир плачет о тебе.

— Я тоже когда-то плакал о нем, — ответил демон.

— Не понимаю, — помотал головой Руан. — Почему ты свободно ходишь где захочешь и даже не попытался сбежать?!

— Зачем? — вяло удивился Пламенный. — Демиурги… Смерть — это свобода. Я так долго танцевал с ней в тандеме, что уже забыл, что такое жизнь. Вы надоели мне своей пустой болтовней. Хватит уже.

Они шли на казнь так, будто это собирались убить их, а не того, кто шагал с гордо поднятой головой и застывшей на губах улыбкой героя-изгоя. Когда один из сопровождавших стражников попытался бросить в пленника камень, Керрон его прикончил на глазах у толпы.

— Никто не проявит неуважения к тому, кого вы боялись на протяжении восьми лет, — разнесся его голос над площадью. Люди притихли. — Никто не посмеет бросить камень в того, чьим именем вы пугаете своих непослушных детей.

Многие, очень многие съехались сегодня сюда со всей округи, едва прослышав о казни века. Жители всех окрестных деревень и городов, находившихся поблизости. Двое чешуйчатых воинов с ненавистью смотрели на толпу, стараясь охранить пленного даже от злых взглядов. Пусть другие говорят, что они боги, пусть остальные из клана поклоняются рыжеволосому Создателю. Двое Шиа знают, кто тут настоящий бог. Достойный…

Они довели Пламенного до самой трибуны.

— Идите, — приказал демон.

— Позволь… позволь нам… — Голос Л’ерга прервался.

— Позволь нам провести первую часть… — сипло выдавил Т’ильех. — Это очень больно… А мы сможем сделать так, что боли не будет.

Стражники удивленно косились на пленного и конвоиров. Кажется, кто-то с кем-то успел поменяться ролями. Немного опоздавший к началу Мишма с удивлением смотрел на то, что происходило на трибуне. Кто тут пленник, а кто господин и хозяин положения?! Одет он был… Кожаные штаны, изящные сапоги, дорогой черный шелк рубашки с тончайшей золотой вышивкой и пиктограммой Пламени во всю спину. Так… по-нимадоргски. Он постарался не только в одежде выглядеть сегодня безупречно. Даже осанка — королевская. Разве это пленник?! Весь он — небрежное изящество, понятное любому из этих людей.