В Вызиму устремились авантюристы, жадные до славы и золота: странствующие рыцари, изгнанные преступники, наемники, шарлатаны. Я переламывала их, пожирала. Каждого, без исключений. Грудные клетки отворялись для меня, словно пучки роз; сок разложения орошал мои темные сады. Это был пир, истинный пир! Следы крови в главном зале походили на вино, расплескавшееся из чаш собеседников.

Наведывались ко мне и романтические дураки, верящие в силу предсказания и чистого сердца. Эти вот последние я вырывала прямо из их груди и съедала у них на глазах. Иллюзий своих они держались дольше, чем жизни. Были и воины в черненых кожаных доспехах, вооруженные мечами и утыканными гвоздями палицами, грубые и самоуверенные. Когда я заключала их в объятия, просыпался весь город. Внутренностями героев я украшала деревья и стены. Они тянулись, словно праздничные ленты, порождая восторг моих подданных.

Хотели взять меня силой или каким другим способом. И умирали. Хотели загнать в ловушку, но петли стискивались на их глотках. У них были яд, заклинания, артефакты. Мне хватало когтей и клыков.

Велерад вдруг вскочил со стула.

– Принцесса выглядит как стрыга[31]! – крикнул.

Испуганная Петелька вжалась в стену. Потекла литания оскорблений; ипат выплевывал слова с жаром странствующего проповедника. Меня даже развеселила его любовь к метафорам.

Стрыга. Одна из языковых «отмычек», которые переводят сложные процессы и явления на язык простецов. Слова-отмычки не пытаются объяснить проблему, они просто навязывают взгляд, оценивая стороны конфликта. Этот хороший, тот плохой, это – чудовище, а там – жертва. Народ слушает и кивает, поскольку на первый взгляд это звучит складно. Я знаю множество таких определений. Война, обязанности, неурожай, случай. Слова-отмычки в девяти из десяти случаев должны размыть чью-то ответственность, отвести внимание от конкретных людей, совершивших конкретную ошибку, что в дальней перспективе должно привести к конкретным проблемам. Власть над языком – это власть над сознаниями. Меня этому научило Соединство, носитель чистой информации, устойчивый к простым манипуляциям.

И вот – у нас есть «стрыга» или «чудовище», куда реже – «принцесса» и уж никогда не «жертва». Будто оно неопределенное проклятие, а не признание чьей-то вины, а три тысячи оренов – награда, а не подкуп. Обычное существование зовется святотатством, а борьба за жизнь – кучами трупов.

Вот что говорят они: в Вызиме лютует стрыга. Сеет ужас и убивает людей.

Вот что говорю я: невинное дитя пало жертвой легкомысленности шута, который трахал собственную сестру, потому что жил с убеждением, что он может все. Кровь пятнает лишь его руки.