Я остановился напротив входа в душевую и прислушался. Сквозь тихое журчание бегущей воды пробивалось то ли сопение, то ли всхлипывание – слабый животный звук почти на пределе слышимости. Я замер и поднял голову. Дверь тихо приоткрылась, бросив полосу резкого белого света на стену коридора. Я был босиком и поэтому прокрался в серую ванную комнату почти бесшумно. Душевые кабинки тянулись вдоль дальней стены, прикрытые сальными белыми занавесками. Над последней из них в неподвижный воздух поднимался пар, текущая вода не полностью заглушала тот звук, что я слышал из коридора. На единственной металлической скамейке не было ни одежды, ни каких-то других признаков, подсказывающих, что кабинка занята кем-то более материальным, чем призраки моей памяти.

Но теперь, когда я зашел внутрь, звуки стали отчетливей.

Это был плач.

– Эй?

Я решил, что лучше сообщить о себе, внезапно сообразив, что слишком далеко забрался в чьи-то личные тайны. Не знаю, что заставило меня это сделать и почему я просто не ушел. Может быть, виновато мое природное любопытство, а возможно… возможно, мне просто было одиноко и очень, очень страшно.

Тот, кто находился в душевой, всполошился, изнутри донесся глухой стук, затем проклятия и недовольное: «Кто там?» Через мгновение тот же голос просопел:

– Это ты, Адр?

Конечно же, там был Хлыст. Я закрыл дверь. Гхена вместе с Сиран и другими преступниками держали в тюремном отделении, но я опасался, что может вмешаться кто-нибудь еще, похожий на него. Только не этой ночью накануне схватки. Сдавленным, как засушенные цветы, голосом я произнес:

– Хлыст? Да, это я.

Мальчишка откашлялся:

– Никак не… не могу уснуть, понимаешь?

Я опустился на низкую металлическую скамейку между душевыми кабинками и рядом шкафчиков и кивнул, не подумав о том, что он меня не видит.

– Понимаю, – отозвался я через мгновение тишины. – Я сам никогда раньше этого не делал. То есть никогда не дрался на Колоссо. Однажды, много лет назад, у меня была возможность, но я…

Слова застряли у меня в горле, и я опустил голову, разглядывая свои руки. Хлыст с шумом втянул воздух, и я понял, что допустил ошибку. Парень только-только начал верить в меня, а теперь я сам подорвал эту веру.

– Завтра я умру, Адр, – произнес он безо всяких эмоций, что особенно потрясло меня. – Почему я должен это делать? Зачем я здесь?

Он издал полузадушенный звук, и я уже собирался что-то ответить – как-то посочувствовать ему, – но Хлыст продолжил:

– Может быть, мне стоило продлить контракт с мессиром Сетом. Это лучше, чем умереть. Гхен прав – я не боец. Я просто мальчик-шлюха.