– Адриан!

Я обернулся на оклик и обнаружил, что стою здесь не один.

– Извините, вы что-то сказали?

Гила открыла перекошенный рот, но Хлыст заговорил первым:

– Хочешь посмотреть другие корабли?

– Что? – Я глазел на благородное судно. – Я… Как насчет вот этого?

– Угранец? – нахмурилась управляющая мастерской. – Это не грузовой транспорт.

Я отмахнулся от нее и поспешил через двор к кораблю, лишь вполуха слушая, как Гила перечисляет его технические данные: грузоподъемность, максимальное ускорение, скорость входа в варп.

– Сколько?

Она назвала сумму, и я едва не выругался: он стоил почти вдвое дороже андунца, чья цена уже во много раз превышала те жалкие шесть тысяч хурасамов, которые нам с Хлыстом обещали заплатить по контрактам мирмидонцев.

– А сколько будет в имперских марках? – жалобно спросил я.

– Это и есть цена в марках, – пожала плечами Гила. – Графство не принимает монеты, если только вы не захотите заплатить вперед.

Мое сердце упало: три миллиона двести тысяч имперских марок. Даже вместе с Паллино и Эларой мы не наберем денег на первый взнос за корабль – любой корабль, – не говоря уже о полной стоимости. Я мог бы прийти в отчаяние, если бы не одна мелочь.

Я скрестил руки на груди и опустил подбородок, словно любуясь красным силуэтом угранского лихтера. Надо же было так жестоко просчитаться с ценами на звездолеты! Отец всегда говорил о таких покупках с холодной беспристрастностью, граничившей с равнодушием. Но у меня оставалось мое тайное оружие. Я с беспокойством посмотрел на Хлыста, потому что не рассказывал ему об этом и теперь не был уверен в том, как он отреагирует.

– Полагаю, вас не устроит кредит в «Ротсбанке»? – спросил я без особой надежды. – Или, может быть, установим график платежей с текущего счета у мандари?

Ни того, ни другого я не имел, как не имел и возможности их получить, но все это было необходимой частью танца.

Хлыст смотрел на меня, обхватив себя руками. Неужели я потерял его? Наверняка потерял. Мы никак не могли раздобыть эти три миллиона двести тысяч марок – ни через год, ни через десять лет, ни через сто.

– Так обычно и ведутся дела, – сказала Гила и подошла ко мне, пока я любовался угранским лихтером. – За все время моей работы на графство лишь один человек – лотрианец – заплатил твердой монетой. Поганая вещь.

Она покачала головой. Позади нее Хлыст скривил рот, беззвучно умоляя меня закругляться. Это было разумно. Мы с самого начала собирались совершить лишь ознакомительный визит, чтобы подтвердить мои подозрения.

В юности мне приходилось наблюдать, как отец и его люди совершали сделки с консорциумом, с другими мандарийскими торговыми домами или с имперскими палатинами. Я знал, как вести дела. Более того, мне довелось побывать попрошайкой, и я знал интонации и жесты отчаянья в таком же совершенстве, как языки Содружества или Джадда. Было бы ошибкой проявить интерес к угранскому кораблю. Нужно продолжать переговоры под маской безразличия.