– Я был мирмидонцем, ваша милость. Одним из тех бойцов, кого называют мясом.

– Ох, вы сражались в бойцовских ямах? – спросила она, изогнув бровь.

В разговор вмешался ее просиявший брат:

– Знаете, а я вспомнил вас, сирра! Это ведь вы закоротили песком щит тому парню!

Дориан забросил ногу на подлокотник кресла с ленивой непринужденностью, напомнившей мне… кого-то напомнившей. Я так и не смог определить, кого именно.

Сцепив руки на животе, я кивнул и уставился на свои ботинки, искренне смущенный. Роль местной знаменитости была для меня непривычной. Большую часть своей карьеры мирмидонца я скрывался в гипогее, не считая коротких вылазок с целью раздобыть себе выпивку, женщину или корабль, причем каждая следующая задача выполнялась намного хуже предыдущей.

– Да, ваша милость, это был я.

– Мессир Адриан, это было дьявольски хорошее представление, – усмехнулся Дориан, сверкнув исключительно белыми зубами.

– Очень любезно с вашей стороны, – ответил я с такой приторной вежливостью, что мог испортить себе зубы, и, ухватившись за сказанное графом во время нашей недавней встречи, спросил: – Насколько я понимаю, вы изучаете джаддианский язык?

– Soli qalil, – ответил Дориан, улыбаясь ритмичному звучанию слов.

– Qalilla, – поправил я, скривив рот в давно не появлявшейся усмешке истинного Марло. – Qalil означает «маленький», qalilla – «мало».

Это второе «l» с прищелкиванием языком, чуждым для галстани, показалось мне настоящим испытанием после стольких лет без практики.

Хотя поправлять палатина с моей стороны было дерзостью, юный Дориан – юный? всего-то на два-три года младше меня – улыбнулся еще шире. Может быть, он нарочно ошибся? Что-то вроде проверки? Я натянуто улыбнулся.

– Да, именно так. Вы правы, – согласился он, дернул свисающую с подлокотника нитку и продолжил: – А вы были в Джадде, сирра?

Я растерянно заморгал. В голове закрутились тысячи вариантов ответа. Что об этом говорил древний философ? Обманная атака и обманная контратака. Совсем как в поединке? Нет, лучше сказать правду.

– Нет, милорд. Мне посчастливилось учиться у наставника-схоласта, пока я работал в компании моего отца.

– И у мастера фехтования, очевидно, – заметила Анаис, рассматривая меня с таким выражением, от которого мне стало… неуютно.

Словно я был образцом на предметном столе микроскопа. Нет, словно лакомый кусочек на блюде. Я потоптался на месте, на мгновение ощутив, что должна была чувствовать когда-то Кира. Высокая девушка прислонилась к креслу. Взгляд ее ярких глаз скользнул по остаткам моего ужина: грязной тарелке, недопитому стакану воды рядом с бутылкой, подносу, нависшему над краем стола. А затем остановился на открытом блокноте, и лицо ее расцвело.