– Почему вы называете их Тихими? – Я прикусил губу, с тревогой оглядываясь на дверь. – Это звучит несколько… театрально, вы не находите?

«И я бы знал об этом».

– Потому что все их постройки – здесь. На Садальсууде, Иудекке, Рубиконе, Озимандии, Малкуте и так далее – там ничего нет.

– Что, простите?

– Ни инструментов, ни кораблей, ни каких-либо других артефактов, – говорила она, не отводя янтарно-желтых глаз от моего лица; в любом другом случае я бы этому только обрадовался, но тогда от ее взгляда у меня холодело внутри. – Только сами постройки. Они немые. Тихие.

Нас накрыла еще одна волна молчания, и, пока мы сидели в безмолвии, я усваивал ту информацию, которую Валка позволила мне усвоить. Что-то из сказанного ею расставило все по местам, и я спросил:

– Значит, никаких останков? Серьезно? – Я снова взял бокал с вином. – Как такое возможно? Куда они исчезли?

Так невыразительно пожать плечами, как это сделала Валка, нужно было еще постараться.

– Понятия не имею. Но это сильно облегчает задачу Капеллы.

– Вы подозреваете, что это они обо всем позаботились? Забрали все, что там было?

– Что? – Сверкающие глаза Валки стали большими, как блюдца. – Да нет же! Это невозможно! Мессир Гибсон, в вашей Капелле служат люди, а не боги.

Она прищурилась, а я едва сдержался, чтобы не скрипнуть зубами:

– Капелла не моя.

Слабый звук, зародыш смеха, сорвался с губ Валки.

– Как скажете, варвар.

Я уже собирался огрызнуться в ответ, но взглянул в ее улыбающиеся глаза и только тогда понял, что она произнесла это слово мягко, почти дразняще.

Застигнутый врасплох, я продолжил, заикаясь:

– Но ведь останки не могли исчезнуть. Они должны были что-то делать со своими умершими. Должны были оставить…

– Ничего, – оборвала меня Валка и снова пожала плечами. – Ничего, мессир Гибсон. Только сами постройки.

Я нахмурился, но не нашел слов и лишь отхлебнул вина, чтобы скрыть свою растерянность: