Он был из городского управления префектов, как и те двое охранников, что сопровождали меня всю дорогу от дворца, чтобы я не попытался сбежать из города. Мы могли дойти пешком, но мои телохранители, похоже, решили, что так у меня будет больше шансов доставить им неприятности, и мне пришлось согласиться на перелет через площадь от замка Боросево до колизея. Пилот остался во флайере, а остальные провели меня под руки мимо лорариев и службы безопасности прямо в гипогей.

Бетонные своды нависли над головой, дешевые плакаты облепили все стены над алюминиевыми койками с разбросанными повсюду грязными вещами влачащих жалкое существование бойцов. Бывшую кровать Эрдро уже кто-то занял, а моя и вовсе исчезла – без сомнения, разобранная графскими солдатами после моего… разоблачения. Один из сопровождающих откашлялся и напомнил, что время уходит. На самом деле мне просто стало страшно в последний момент. Я взбудоражил графский двор, объявил о своей благородной крови, оскорбил Капеллу, напав на капеллана, и ко всему прочему мог вызвать отчуждение Валки.

И все же… все же одну вещь я мог исправить. И это пугало меня сильней, чем все остальное, вместе взятое. Как кто-то когда-то сказал, начать войну не трудно, трудно восстановить мир.

Хлыст сидел в одиночестве за маленьким столом зоны отдыха в дальнем конце спальни, рядом со старым аппаратом, раздающим пищу и средства гигиены. Он лениво перелистывал страницы комикса. Мои охранники приотстали, так что я подошел с куда меньшим шумом, чем мог бы. Кто-то из находившихся в комнате узнал меня, и все притихли. Эта тишина и предупредила Хлыста о моем появлении.

Не знаю, возможно ли такое, чтобы лицо одновременно просияло и помрачнело, но если возможно, то именно так и случилось. Его глаза округлились, но удивление свернулось в настороженность, он приподнялся и сжал побелевшие губы в тонкую линию. Затем сел и закрыл книгу с тихим хлопком.

– Что ты здесь делаешь?

Той ночью я прокрутил в голове дюжину вариантов нашей встречи. Ни один из них не показался мне правильным. Я верил, что защищаю своего друга, скрывая от него свое настоящее имя. Страх и гордость привели меня туда, куда я не рассчитывал и не хотел попасть, и что бы еще я ни собирался сказать, одно должно было прозвучать обязательно:

– Мне очень жаль, Хлыст.

Я не поклонился и не встал на колени. Даже не опустил голову.

Хлыст посмотрел на меня и кивнул.

– Паллино рассказывал, что тебя прячут в замке. – Он многозначительно покосился на мою охрану. – Значит, тебя по-прежнему не выпускают?

– Да.