Они ничтожны в сравнении с мыслями о том, где я мог побывать.

Будущее может наступить только в свое время, однако схоласты учат, что существует множество вариантов будущего, и только разбивающиеся о вечное Сейчас волны времени и вероятности создают этот мир. Это не то будущее, что существует в Непрерывно Ускользающем Времени, а варианты будущего. Свобода – свобода мысли и действия – имеет значение и гарантирована именно потому, что будущего нет. Нет никакой судьбы, есть только вероятность. Настоящее – это не то, где мы есть, а то, что мы делаем.

Обо всем этом и о более материальных вещах размышлял я, сидя полупьяный на крутом берегу бледно-бирюзового моря. Ночь на Эмеше никогда не бывает по-настоящему темной, поскольку в любой момент времени на небе можно увидеть Бинах или Арманд, сияющие в полумраке зеленым или розовым светом. В эту ночь они появились вместе: массивный, обсаженный лесами Бинах висел низко над горизонтом, а небольшой, яркий, словно драгоценный камень, Арманд забрался высоко по небосводу и затмевал сами звезды. Ветер свистел в ущелье у меня за спиной, стонал в рельефных колоннах Калагаха и улетал в большой мир.

«Империя. Капелла. Анаис. Гиллиам. Лигейя Вас…»

Я играл с маленькими серыми камешками на черном вулканическом песке, расставляя их в одну линию.

«Джаддианцы. Сэр Олорин. Сэр Эломас. Лорд Балиан и лорд Лютор».

Все они были фигурами на шахматной доске. Я разрушил цепочку из камней.

«Сьельсины. Война».

«Неужели все, что ты говоришь, обязательно должно звучать как эвдорская мелодрама?» Эти слова Гибсона из давней истории прогрохотали в моей голове, напомнив о простых временах. Я сдержал смех, наклонил бутылку с вином и вдавил ее донышко в песок. Я ведь и правда попал в мелодраму. Или, точнее, ожидал ее, создал для себя. Я отряхнулся от этих воспоминаний и попытался закончить портрет леди Калимы, хотя уже потерял всякую надежду точно передать надменный взгляд эали. Грифель сломался, я выругался, уронил блокнот на песок рядом с собой и прислонился спиной к скале.

– С вами все в порядке?

Я испуганно вскрикнул и едва не опрокинул бутылку:

– Прекратите так подкрадываться к людям!

Затем выругался, уже тише, закрыл блокнот и поднял сломанный карандаш.

Валка стояла надо мной, опираясь ногами на два отдельных базальтовых выступа, и была похожа на мандарийского наемного убийцу, готового к нападению. Мы много раз беседовали вот так до происшествия в тоннеле, и много вечеров с тех пор я провел здесь один.

– Хм, вы сказали так, будто бы это мое любимое развлечение.