– А-а, – я поднес карандаш к глазам, любуясь его острым черным грифелем, – так получается острее.

Криспин когда-то спросил меня о том же.

Валка все еще смотрела на меня без тени улыбки:

– Глупо. Вы же знаете, что есть специальные точилки.

Неужели и Криспин говорил то же самое?

Мне оставалось только пожать плечами и опустить скальпель.

– Дело не в этом. Просто… Инструменты, которыми мы пользуемся, помогают привести мысли в порядок.

– Что вы хотите этим сказать?

– Когда мне тяжело на душе, я рисую.

Я открыл блокнот, перелистнул несколько страниц, подальше от портретов самой Валки, подробных, с тщательно нанесенными тенями.

– Иногда я сажусь и целую вечность смотрю на страницу, но ничего не вижу. Когда это случается, я стараюсь понять, что пошло не так, почему я не могу рисовать. – Я положил скальпель на футляр рядом с собой. – Чтобы снова очинить карандаш, нужно много времени, даже если в этом и нет необходимости. Это полезно для оттачивания движений. Помогает собраться с мыслями, помогает им – мне – работать лучше.

Пока я молол языком, она не проронила ни звука и ни разу не перебила меня насмешкой, поэтому я продолжил:

– Конечно, случается и такое, что рисунок приходит сам, без всяких усилий.

Я улыбнулся, положив руку на блокнот из опасений, что он может открыться, словно в глупой комедии, и показать Валке ее портрет.

Она кивнула, постучав передними зубами по горлышку бутылки. Затем, внезапно осознав всю легкомысленность этого жеста, поставила бутылку на песок между нами. При этом она не отводила взгляда от темного, как вино, моря.

– Да, он был ксенологом. Это я про своего отца. Он не поладил с вашей инквизицией во время раскопок в Озимандии.

– Это не моя инквизиция.

Мы надолго замолчали, слышны были только шум моря и слабые крики птиц. Ветер стонал в ущелье за нашими спинами, прерывистый и одинокий.

– Валка, вы ненавидите меня? – спросил я наконец.

– Да вы сами себя ненавидите, – она одарила меня легкой улыбкой, просочившейся сквозь окутавшую меня пелену, как чернила сквозь одежду, – и не нуждаетесь в моей помощи.