Кто-то закричал. Человеческим голосом – один из лейтенантов. Крик не прекращался, отражаясь от стен и наклонных колонн в гулкой пустоте, пока не заполнил всю Вселенную, – высокий, пронзительный и бесконечный. Если это и были какие-то слова, то я не понял их.

– Свет! – заорал я изо всех сил, полагаясь на оставшийся в легких воздух и на свой сносный джаддианский. – Fos! Fos! Свет!

Лейтенант Аджар эхом вторила мне, и белые бусины засияли на нагрудниках и рукавицах всех джаддианцев, как мамлюков, так и офицеров. Огни загорелись даже на трупах. Четверо сьельсинов – потому что на самом деле их было четверо – взвыли и отшатнулись, пораженные слепотой. Они закрыли лицо руками, слишком длинными и с излишним количеством пальцев, упали на спину и зашипели, словно вскипевший океан. В первый миг я еле сдержал усмешку. Сработало! Они остановились.

А в следующее ужасное мгновение я увидел скорчившегося, все еще кричавшего лейтенанта. Он молотил ногами, отчаянно царапал пальцами грудь и землю вокруг себя. Его крик, усиленный микрофоном в шлеме, наполнил воздух, сотрясая колонны, что поддерживали свод этого созданного чужим разумом зала. Из горла, сквозь дыру, прогрызенную в нанокарбоновом комбинезоне, хлестала кровь, почти до черноты пропитав оранжево-синий халат. Наконец крик затих, сменившись влажным хлюпаньем, смешанным со стонами и шипением сьельсинов, что продолжали защищаться вопреки слепоте и кашляющему огню станнеров.

Из дыры в горле лейтенанта показалось что-то мокрое и покрытое пеной, разъяренная белая змея со сверлом на месте пасти, которое все еще вращалось. Кто-то выругался по-джаддиански, а тварь выползла наружу и поднялась, словно жертвенный дым, в освещенный фонарями полумрак. Она была длиной с мою руку от локтя до плеча и вдвое тоньше предплечья. Змея поплыла в воздухе к ближайшей новой жертве… и упала на пол, развалившись на две дымящиеся половины.

Сэр Олорин небрежно держал в правой руке меч из высшей материи, а левая по-прежнему скрывалась под мандией. Слабо светящийся клинок мерцал и переливался, словно голубой хрусталь, словно морская вода, словно лунный свет. Подвижные микрочастицы перетекали с одного места на другое, а толщина режущей кромки не превышала диаметр атома водорода.

Двое обездвиженных станнерами сьельсинов упали на пол. Третье существо навалилось на еще одного мамлюка и стучало его головой об камни, не обращая внимания на разрывы выстрелов. Четвертое бросилось на Олорина. Маэскол, двигаясь плавно, как текущая вода, как металл его клинка, описал изящную дугу вокруг чужака, развернул запястье и нанес точный режущий удар. Он почти не прикладывал усилий, как будто просто уступил дорогу скандальному покупателю в магазине. Даже не убрал левую руку с ее привычного места под перепоясанной мандией. Готов поклясться, что он равнодушно пожал плечами, когда существо наткнулось на его клинок, затем замерло на миг с потрясенным, чуть ли не растерянным выражением на смутно знакомом лице. Затем его тело развалилось по диагонали на две части. Ноги подкосились лишь мгновением позже.