Ответ оказался настолько далек от всех моих ожиданий, что я ошеломленно застыл, не закончив жест, словно был марионеткой в руках рассеянного кукловода. По счастливой случайности, именно так и следовало поступить, потому что существо добавило:

– Это святое место.

– Вы поклоняетесь… тем, кто построил это?

Образы из моего видения вернулись ко мне: сьельсины, стоявшие среди звезд, сверкающее воинство в тени огромного корабля и свет убитого солнца.

– Это не для вас, – повторило оно.

– Что оно говорит? – спросила лейтенант Аджар.

Я отмахнулся от нее, целиком сосредоточившись на существе, которое держали передо мной.

– Что оно говорит? – спросил уже Олорин, убедившись, что мое недавнее хвастовство вовсе не было бахвальством.

Я по-прежнему не замечал никого, кроме сьельсина.

– Они хотят причинить тебе боль, – сказал я, воодушевленный первым успехом.

Шагнув в сторону, я присел над трупом мамлюка и вырвал фазовый дисраптор из его тонких, как у скелета, пальцев. Убедился, что оружие настроено на парализующее действие, и вспомнил, как префект-инспектор Джин обошелся с бандой Реллса в уличном магазинчике в Боросево. А еще вспомнил управляющую, которую я ударил ножом, и рабочего из мастерской, которому сломал руку. Я увидел окровавленного Криспина, лежавшего на полу, и мертвого Гиллиама у меня под ногами.

– Я сам это сделаю.

На самом деле я не был уверен, что смогу. Фазовый нейродисраптор – жуткая вещь. На полной мощности он сжигает все нервные клетки организма. Слабый разряд вызывает потерю сознания… или ужасную боль.

Нетрудно было представить систему герметизации древнего, более примитивного, чем наши, доспеха сьельсина. Снимая с него шлем, я подумал, что Капелла в чем-то права: сьельсины во многих отношениях были ниже нас. Только стойкость и невероятная жестокость возвысили их. Доспех был похож на те, что я видел в исторических драмах о первых космических полетах, с громоздким шлемом, изготовленным из обычных материалов. Никакого нанокарбона или керамики. Броневые пластины тоже были из настоящего металла: неудобные, тяжелые и слишком сложные по конструкции.

– Марло… – решил вмешаться Олорин, но я не смог распознать интонацию и не обратил на него внимания.

Лицом к лицу существо выглядело каким-то сморщенным. Никаких волос, роговой гребень усеян наростами. Четыре прорези ноздрей яростно затрепетали.

– Я не боюсь тебя, yukajji-do.

«Это я тебя боюсь», – хотелось ответить мне.

Я сжал пальцы, чтобы дисраптор не дрожал в моих руках, и приставил его ко лбу сьельсина:

– Где остальные?