Ее необыкновенные глаза вспыхнули. После недолгого дружественного молчания она спросила:

– Какие они?

– Сьельсины?

Я посмотрел в окно, поверх красных и серо-металлических крыш, на огромное посадочное поле, пытаясь отыскать в этом лабиринте место, где другого, более молодого Адриана бросили умирать голым и беззащитным. Я так и не вернулся туда, не отплатил сполна старой карге из госпиталя, не отомстил тем рабочим, что ограбили меня. Не узнал и о том, что произошло с Деметри и его командой. Почему все вышло именно так? Земля, бог и император, я должен был оказаться на Тевкре, в Нов-Сенбере. Должен был со временем стать Тором Адрианом… уже стал бы и носил бы зеленую одежду. Но миром движут другие силы, более могущественные, чем человек. Силы, которые, подобно времени и приливам, никого не ждут. Даже император, даже звездный свет и те склоняются перед мрачной мощью естественных законов.

Я помедлил, несколько раз вздохнув, и ответил:

– Они… они похожи на нас, но не настолько, как я поначалу думал.

Я рассказал ей все: о нашем спуске в подземелье, о схватке в усыпальнице Тихих, об Уванари и Танаране. Однако промолчал о моей неприглядной роли в допросе сьельсина в тоннеле. Было бы проще сказать, что я просто не хотел, чтобы мнение Валки обо мне, лишь недавно улучшившись, снова изменилось, но на самом деле я просто не был в тот момент уверен, что смогу говорить об этом эпизоде. От одних только воспоминаний о нем мне становилось дурно.

– Но нам нечего опасаться, – я потер глаза кулаком и откинулся на мягкую спинку кресла, – по крайней мере, я так считаю. Не похоже, чтобы это был боевой корабль сьельсинов. Даже Капелла понемногу начинает в это верить.

Я слабо улыбнулся.

Валка слегка подалась вперед, напряженно глядя на меня:

– И они не попытались… – Она изобразила рукой режущее движение поперек горла.

– Убить меня? Нет, не пытались. Сейчас я им нужен.

Я встал, взял пару забытых бокалов с буфета между креслом и кухонным уголком. Наполнил один из них водой из фильтра, выпил, наполнил снова.

– Не хотите воды? Вина у меня, наверное, не осталось.

Валка замахала рукой, отказываясь, и я тяжело оперся о гранитную столешницу и сказал:

– Я пытался убедить рыцаря-трибуна, что мы можем использовать пленных как заложников, чтобы заключить мир со сьельсинами, но она не стала меня слушать. Граф даже не появляется на заседаниях совета. Думаю, он просто хочет, чтобы все поскорей закончилось.

«А еще я думаю, что сьельсины поклоняются Тихим», – едва не сболтнул я, но помешала давящая свинцом усталость и болезненное покалывание в затылке от ощущения, что за мной следят, которое почти оставило меня в Калагахе. Я оглянулся на одну из наиболее заметных камер – крохотную черную линзу, встроенную в панель освещения и кондиционирования воздуха. Вне всякого сомнения, один из десяти тысяч глаз, объединенных в сеть и поставляющих информацию в контрольный пункт службы безопасности, где все записывается, если вообще не контролируется наблюдателями в активном режиме.