– Пару лет назад, – подвел свой плот ближе Орх, – плотогон из Лиходейки, деревня такая ниже по течению есть, где-то увяз в этих песках. В пять багров его тащили.

– Спасли? – Стив опасливо косился на невинный песок, с тоской вспоминая, как ему хорошо было в императорском дворце.

– Спасли. Только порты там оставил. – Орх засмеялся.

– Ты про бабу! Про бабу им расскажи. – Подмигнул также подплывший Каратур.

Орх принялся рассказывать, да так залихватски, что Олег покраснел, а Стив покрылся мечтательным румянцем. Следом последовал другой рассказ, и Олег вдруг заметил, что лица плотогонов стали как-то светлее, вечно нахмуренные брови разгладились. В лагере они, вообще, никогда не болтали без дела, а лишь обменивались скупыми фразами. Сейчас же трещали как заведенные.

Тем временем солнце порозовело, стало заваливаться за кромку леса. От берега потянуло запахами мокрой тины и прелым ивняком. Заканчивался второй день пути. Утром третьего дня Каратур связал плоты, объединив их в один.

– Гуськом пойдём, – лениво потянулся он, позевывая. – Дорога теперь будет только спи-отдыхай.

Оттолкнулись от берега, и маленький караван, хлюпая на мелкой волне, безмятежно поплыл по реке. Орх, воткнув меж брёвен багры, принялся мастерить вешалку для сушки одежды. Каратур взялся за рыбалку. А мальчишкам было поручено оттереть плоты от нанесенной за время пути грязи, собрать набившиеся тут и сям обрывки водорослей и тины.

Следующие дни были однообразны и спокойны. Величественно несла река связку из трех плотов, а вокруг не было ни души. Лишь единожды напрягся Олег, увидав сожженный остов сторожки.

– Тут раньше пост был стражников из Ульма, – озадаченно сказал Каратур, переглядываясь с Орхом. – Через день первая деревня должна быть.

Олег, заметив переглядывания плотогонов, все понял правильно и принялся налаживать свой самострел, разобранный и хранившийся до этого в просмоленной котомке.

Следующим днем все напряженно ждали, когда из-за поворота покажется деревня, и с облегчением вздохнули, увидев ее без чернеющих от пожара остовов. Однако новости, которыми поделились местные, были нерадостны. В стране продолжала бушевать яростная гражданская война. Сиятельные вельможи резали друг друга с остервенением. Причем к Ульму трижды за зиму подходили дружины высокородных и откатывались ни с чем.

Плотогоны решили не рисковать и вернуться назад, решать, как быть. А мальчишки настроились сплавляться до Ульма. Они отдали сапоги и один багор, второй плотогоны им подарили.

В деревне ребят уговорили взять на плоты трех селян, нагрузивших на плоты свои товары на продажу. В основном деревянные ложки, сваленные в кучу в плетеных коробах. Отдельно были поставлены короба с расписной деревянной посудой. Эти угрюмые спутники весьма подозрительно косились на мальчишек, вызывая в голове Олега образ белого коридора, залитого сиянием, и голос: «Никому нельзя верить».