– Но – ситуация непонятна. А посему – приказываю! Первое – подготовить транспорт к движению. Второе – мы движемся по дороге и, если на пути окажутся вчерашние камни, те, что падали с неба, то делаем замеры. При отсутствии опасности – берём образцы. Третье! Следуем по дороге до блокпоста. Там есть система спец связи. Уверен – она уцелела. Её, – он усмехнулся: – Строили как раз из расчёта атомной войны. Выходим на связь, докладываем о ситуации и, – победно улыбнувшись, он обвёл взглядом приободрившейся строй: – Получаем инструкции по дальнейшим действиям. Всё, бойцы, – Хлопок в ладоши заставил солдат вздрогнуть: – К исполнению приказа – приступить!

Спустя менее чем пол часа, небольшая колонна, состоявшая из командирского УАЗика и двух «Буханок», в которых с относительным комфортом разместись остальные бойцы, тронулись в путь.

Семеров, по праву командира сидевший рядом с водителем в шедшим головным «козле», клевал носом, борясь с последствиями бессонной ночи. Его сил хватило минут на десять, а после он, убаюканный однообразным видом за окном и равномерным покачиванием машины, всё же сдался и буркнув устроившемуся на заднем сиденье Хатибееву чтобы тот разбудил его «в случае чего», провалился в сон, стараясь наверстать упущенные часы.

Пробуждение было резким – визг тормозов и Семерова потащило вперёд, бросая на металл торпеды. Он бы точно разбил бы себе и лицо, и грудь – военный УАЗик не был оборудован ремнями безопасности, если бы не Хатибеев, который, издав пронзительный визг, не вцепился в его плечи, уберегая дорогого командира от удара.

– Что за? – Мигом проснувшись, Семеров стряхнул руки бойца с плечи повернулся к водителю – рядовому Мухину. Тот был бледен и приоткрыв рот силился что-то сказать, но всё, что ему удалось выдавить из себя, были малопонятные и совсем не информативные звуки наподобие «Ыыыы» и «Эээ».

Полковник уже был готов вернуть бойца в норму доброй оплеухой, как сзади послышался торопливый лепет Саджи и Семеров, никогда не вникавший в его язык, вдруг как-то сразу понял – сидевший за ним боец – молился.

Впереди что-то щёлкнуло, пискнуло и скрежетнуло.

Похолодев – звуки, хоть и были какими-то механическими, но никак не автомобильными, Семеров начал медленно поворачивать голову к ветровому стеклу, одновременно, и тоже медленно, нашаривая кобуру.

Увиденное заставило его окаменеть и только рука, жившая своей жизнью, продолжала медленно расстёгивать клапан, воюя с заевшей застёжкой.

На плоском и тёмно-зелёном капоте козла сидел, шевеля тонкими ножками, ярко оранжевый конус. Приподняв одну из своих конечностей, конус несколько раз ударил её по капоту и, словно желая получше расслышать рождённый металлом звук, наклонил своё острие вниз, мутным пятном отражаясь от полировки.