– Мы с радостью прислушаемся к твоему мудрому совету, Аркос, – уважительно произносит Кавакс.

– Я бы прислушался к членам совета, Дэрроу, – хрустит суставами пальцев Лорн. – Мои шрамы старше, чем большинство присутствующих, но они вовсе не наивны. Лучше перестраховаться. Виктра должна оставаться в своих покоях.

– Но, Аркос, ты же меня вообще не знаешь! – вскакивает на ноги Виктра, с нее наконец слетает привитая воспитанием холодность, и теперь все видят, что она настоящий воин. – Это оскорбительно! Я сражалась бок о бок с Дэрроу, когда ты тихо сидел в своем летающем замке и притворялся, что сейчас Средневековье!

– Время не есть доказательство преданности в отличие от шрамов, – возражает Лорн, дотрагиваясь до лица.

– Ты заработал эти шрамы, сражаясь за правительницу! Ты был ее мечом! Сколько крови ты пролил по ее приказу? Сколько человек сгорело на твоих глазах, когда ты стоял рядом с Повелителем Праха?

– Не смей говорить со мной о Рее, девочка!

– Так, значит, за этими морщинами и побитым молью тряпьем и правда еще жив Рыцарь Гнева? – сверкает жестокой улыбкой Виктра.

Лорн внимательно разглядывает ее, видит свойственный молодости задор, а потом переводит взор на меня, словно размышляя над тем, что же я за человек, если со мной рядом оказываются такие золотые, как Тактус и Виктра. В его глазах читается немой вопрос: «Знаю ли я, кто ты такой на самом деле?» Конечно же нет. Откуда ему знать.

– «Честь прежде всего. Честь до самого конца». Девиз моей семьи. Что же до вас… юная леди, имя Юлиев не вызывает ассоциаций с особым благородством, правда? Вы просто торговцы.

– Мое имя ничего не говорит о том, кто я такая!

– Змеи порождают змей, – отвечает Лорн, отворачиваясь от нее. – Твоя мать – змея. Она породила тебя. А значит, ты тоже из этого племени. А что делают пресмыкающиеся, дорогая моя? Они извиваются. Хладнокровно ждут в траве, а потом наносят смертельный удар.

– Может, нам ее обменять? – спрашивает Севро. – Скажем, что убьем ее, если Агриппина не присоединится к нам или, по крайней мере, не перестанет срывать наши планы!

– Ах ты, злобный маленький говнюк! – не выдерживает Виктра.

– Я золотой, сучка! Чего ты ожидала? Теплого молока с печеньем, просто потому, что я карманного формата?!

Рок откашливается, ждет, пока на него не обратят внимание, и спокойно говорит:

– Похоже, что мы все ведем себя нечестно, даже лицемерно. Всем вам прекрасно известно, что в моей семье много политиков. Возможно, некоторые из вас считают, что я потомок благородного рода. Но мы, Фабии, бесчестный народ. Моя мать сенатор, она набивает себе карманы деньгами, которые должны идти на сельское хозяйство и субсидии на лечение для низших цветов, и все ради того, чтобы купить очередную виллу и утереть нос собственной матери. Мой дед-патриарх отравил собственного племянника из-за фиолетовой старлетки в четыре раза моложе его, а та, узнав, что старик убил ее любовника, зарезала его, а потом выколола себе глаза. Но они не идут ни в какое сравнение с еще одним из моих предков, который кормил миног слугами, потому что прочитал, что так поступал император Тиберий. И все же, вот он я, не запятнанный всеми этими грехами, и никто не ставит под вопрос мою преданность.