— Это смертельно опасно, ты понимаешь? — спросил ходящий. — Я не стану этого делать. Поступай как знаешь.

Мужчины сверлили друг друга взглядами.

— Помоги ей, — попросил Арлазар совсем другим тоном. — Прошу тебя, доверься мне. Если ты ей не поможешь, то в итоге тоже выберешь смерть.

— Это выбор между холерой и чумой? Так? — так же тихо ответил ходящий. — Tha.

Кйорт тяжело вздохнул и, помолчав, заговорил конструктивно:

— Мне нужен зверь. Самый большой, которого найдешь в округе. И как можно скорее, времени совсем мало. Можешь помочь?

Арлазар сел на землю, прислонившись спиной к камню, и закрыл глаза. Ходящий тем временем сбросил куртку и остался в одной рубахе. На край поляны выскочил упитанный серый заяц.

— Да ты издеваешься? Это самый большой? — усмехнулся Кйорт. — Отпусти его. Обойдусь.

Зверушка ошалело помотала головой и вдруг испуганно стреканула в сторону. Арлазар поднялся.

— Прости, тут с этим определенные трудности.

— Если у меня не получится, она умрет. Хочу, чтобы ты это понимал, — сказал ходящий, не оборачиваясь.

— Я понимаю, — ответил эдали.

— Мне должно повезти.

— Я знаю.

— Скажи своему пацану, чтобы собирал вещи.

— Нам придется бежать? — спросил Арлазар

Кйорт не ответил. Губы его превратились в одну линию. Он сбросил рубаху и стал распускать бинты, затем взял торчащий в земле аарк. Тело ходящего покрылось черной сетью. Шрамы проступили багровыми линиями. Аарк менял цвета и формы, как вор перебирает отмычки перед замком. Остановив выбор на черном шипообразном лезвии с разноцветной спиралью вокруг клинка, йерро маленькими шажками двинулся к поднявшейся еще на пол-аршина девушке. Опустив аарк долу, он медленно шагал вперед, напряженно вглядываясь прямо перед собой. Арлазар обомлел: раны ходящего снова открылись, но кровь не потекла ручейками. Багровые капельки, как легчайшие мыльные пузыри, поднимались вверх. Легкими вихрями закручивались в спирали и исчезали прямо в воздухе. Кровь багровым туманом испарялась с тела йерро, как роса под палящим солнцем. Кйорт остановился, что-то высматривая перед собой, потом пригнулся, будто проходя под невидимой преградой, переступил что-то, повернулся боком, протискиваясь между незримых стен, снова переступил, пригнулся, припал к земле, прополз, встал, прыжок, шаг, еще шаг, пригнулся — это выглядело как представление ваганта. Но тут эдали вздрогнул. Он увидел то, что ходящий, видимо, заметил гораздо раньше: пространство было расчерчено сплошной сетью из трещин. Они сначала были совсем невидимы, но постепенно становились все заметнее и заметнее. Они, как потрескавшаяся земля в Абуране, разбегались в стороны, толстые, короткие, узкие, широкие. В этих трещинах шевелилось нечто похожее на тысячи коротеньких кривых ресничек. Они тянулись к капелькам крови, хватались за них, обволакивали и поглощали, как плотоядная росянка. И с каждой каплей эта жуткая сеть становилась все заметнее. Кгнолль насыщался, пил кровь жадно.