Это заявление несло очень много за собой.
Император будет против. Альянс будет против. Его знакомые, друзья, все будут против. У его… семьи… много врагов. Но отец будет рядом. Это было видно, это чувствовалось, об этом во все горло кричала Сила, расцвечивая его сознание вариантами развития дальнейшего будущего. Надо прояснить момент.
– Император?
Император?– Эта проблема решаема.
Эта проблема решаема.Люк смотрел в визоры маски, и видел протянутую к нему руку.
– Идем домой, сын.
– Идем домой, отец.
Свет виден только во Тьме
Свет виден только во Тьме
Когда он вернулся, все было уже закончено. Она неподвижно застыла на больничной постели, а рядом, по обе стороны от еще десять минут назад дышащего тела лежали дети.
Джедай смотрел на мертвую королеву, и чувствовал печаль. И смирение. Сила медленно накатывала на него океанским прибоем, шепча в уши, что вот он, их шанс. Шанс на искоренение Тьмы, на торжество Света, ведь мальчик сверкал просто нестерпимо, словно большое солнце Татуина. Мужчина смотрел, застыв, на это чудо Силы, и ослепленный сиянием ребенка не видел одного маленького нюанса. Пылающая перед его внутренним взором звезда была двойной.
Почему он не обратил на это внимание? Девочка тоже сияла, но только в присутствии брата, она, словно спутник, вбирала в себя его Силу и отдавала ее в ответ, мягко светясь отраженным светом. А потом было поздно. Разлученных младенцев, отчаянно орущих от боли потери, чувствующих, как рвутся, натянувшись до предела, связывающие их узы, уносили шаттлы к их новым местам жительства. К тем, кто будет их воспитывать так, как нужно. И никто не знал, что момент уже упущен. Запечатление произошло, а разлука искорежила связь самым невообразимым образом, таким, о котором и подумать не могли.
нужно* * *
Это была она. Девушка, умоляющая о помощи. Люк смотрел на ее лицо, и не мог налюбоваться. Мир застыл в этом мгновении, полном странного ожидания, от боли перехватило дыхание, но и это тоже было прекрасно. Один взгляд карих глаз вскрыл ему грудь, обнажая бешено стучащее сердце, нежные руки коснулись его… обрывок связывающих их когда-то уз, давно засохший, покрывшийся скорлупой, защищающей от внешнего влияния, неожиданно ожил.
Твердая оболочка, совершенно непроницаемая, защищающая его сердце и не дающая появиться хоть каким-то привязанностям, лопнула с треском, выпуская наружу тонкий побег.
Девушка моргнула, видя, как засияли пронзительно-голубые глаза, в которых заплескалось столько чувств, и непроизвольно улыбнулась в ответ. Сердца вздрогнули, ударив в едином ритме. Впервые за долгие, долгие годы.