— Что ты имеешь в виду? — не понял Эйзенхорн.

— Ты послал ее за Гоблекой, — пожал плечами Натан. — Знал, что он выяснит, кто она такая. Семейные связи, наследие. Отец и дочь, давшие клятву верности старому ублюдку. Он не смог бы сопротивляться желанию убить ее и использовать как наживку. И выдал бы себя. Какой хитроумный способ заставить Горана Гоблеку из Когнитэ раскрыть свое местонахождение!

— Все было не так, — сказал Эйзенхорн.

— Нет, не так, папа! — закричала Тэйя.

— Он отдал ее медведю, — продолжил Натан, глядя старому инквизитору прямо в глаза. — Бросил в клетку, еще живую. Но, конечно, сначала он попробовал на ней антиген и смотрел, как она днями напролет вопит, переживая Терзание. Еще один провалившийся эксперимент. К медведям ее.

— Натан… — начал Эйзенхорн.

— Мой ребенок, Грегор, моя дочь. Ты использовал ее, чтобы потакать своей одержимости. Использовал и выбросил.

— Как и всех нас! — воскликнул Нейл, поднимая бокал.

Все присоединились к тосту и повторили слова наемника.

— Что же за человек так поступает с друзьями? — спросила Лорес Виббен, стоявшая на самом краю области, освещенной костром, и смотревшая в пламя.

— С друзьями — никто, Виббен, — сказал Мидас.

— У тебя ведь тоже была дочь.

— И я уверен, что она в любой момент может к нам присоединиться, — произнес Бетанкор, пригубив бокал. — Я прав, Грегор? Моя милая малышка Медея. Она ведь наверняка вскоре придет на вечеринку?

Эйзенхорн отвернулся от костра. Нестерпимый жар все еще жег его изнутри. Инквизитор ушел прочь от маленького лагеря в синеватый мрак ночной пустыни. Луна смотрела на него с небосвода. Из-за спины доносились смех и голоса.

— Грегор! — Тит Эндор бросился следом. — Грегор, куда же ты?

— Мне здесь не место.

— Не говори глупостей. Ты — главная причина, по которой все собрались, — заявил Эндор.

— Это все Терзание, — процедил Эйзенхорн. — Это глубинная скверна антигена вгрызается в мой разум. Бред. Коллапсирующие воспоминания. Разложение психики. Уничтожение воли.