— Теперь ты понимаешь, как я себя чувствую? — спросила Биквин.

— В отношении меня?

— Да.

Все эти годы в его памяти жила ее улыбка.

— Вот. Единственный раз я смогла тебе это сказать.

— Я тоже, — прошептал он.

— Ты уже сделал достаточно больших дел в своей жизни, — сказала Биквин. Она встала напротив Эйзенхорна и смахнула пепел и грязь со старого плаща. — Хватит. Сделай теперь что-то маленькое.

— Не уходи, — попросил он.

— Я никуда не уйду. Я останусь здесь. А ты пойдешь вперед. Как всегда. В последний раз.

— Тогда мне нужно закончить здесь. Сарк. Гоблека. Кештре.

— Нет, — покачала она головой.

— Чтобы добраться до Санкура, я должен быть жив, — сказал он. — Чтобы найти там эту девочку, твою дочь. Мне нужно покончить с Кештре и выбраться оттуда, после чего двинуться на Санкур.

— Нет, — повторила она.

Шелест листьев превратился в стрекот насекомых, а стрекот, в свою очередь, стал шипением. Щелчками электроматериальной бури. Он не слышал этого звука уже очень давно, с самого Игникса.

— Гогот, — протянул он.

— Ты понимаешь, что это значит, — сказала Биквин.

Регия Оккульта раскрылась перед ним. Молнии змеились и сверкали вокруг ее жерла. Потрескивали огоньки. Ветер усилился.

Эйзенхорн не мог смотреть туда. Вместо этого он обвел взглядом окрестности.

— Я знаю это место, — сказал он.

— Ну конечно, знаешь, — подтвердила Биквин, — Я никогда тут не была, в отличие от тебя. Горные леса над Антитом. Мир ДеКере. Ты часто мне о нем рассказывал.