НАВЕРНОЕ, ТЫ ДУМАЛА, ЧТО ЭТО БУДЕТ КТО-ТО ДРУГОЙ?

Не понимаю, о чем ты.

НУ, КОНЕЧНО.

В любом случае, сейчас это не имеет значения. Я поступила так не из расчета. Я пощадила его, потому что это было правильно. Если бы я обвинила его в том, что он повиновался приказу Йоритомо, тогда и ты был бы вправе ненавидеть моего отца за то, что он изуродовал твои крылья. Но это неправильно.

ПЕРЬЯ ОТРАСТАЮТ. А МАТЬ НЕ ВЕРНЕШЬ. И ДА – Я НЕНАВИЖУ ЕГО.

Даичи не виноват в том, что убил мою маму. И в том, что тебя тут приковали, виноват не мой отец. Мы оба знаем это. Когда-нибудь тебе придется простить его, Буруу.

Буруу не ответил.

– Думаю, нам следует отдохнуть, – вздохнула Юкико, снова потерев кобчик.

Она прошла через арену к выходу. Закрыв за собой ворота двумя железными болтами, поднялась по каменной лестнице на поверхность.

– Уверена, что лорду Хиро очень жаль, что тренировка на сегодня закончена, – произнесла Мичи, подавая ей кувшин с водой и полотенце.

Девушка строго посмотрела на сидевшего на скамье Железного самурая. Хиро сделал вид, что не слышит, разглядывая свои перчатки. Вытирая пот с глаз, Юкико широко улыбнулась девушке.

После чайной церемонии Аиша приказала Мичи прислуживать Юкико. Девушка должна была научить Юкико манерам придворной дамы, но заодно она втайне передавала сообщения между заговорщиками. У Мичи было мрачное чувство юмора и заразительный смех, а придворные делишки она знала лучше всех. Вопреки здравому смыслу девушка нравилась Юкико.