Казим тепло обнял Гаруна:
– Спасибо, брат. Я благодарю тебя от всей души.
Юноша огляделся. Его глаза искали Джамиля, а вовсе не ингаширцев.
Те напали три дня спустя, на седьмые сутки перехода через пустыню – после очередного ночного марша под растущей луной. Поворачивать назад было уже слишком поздно, а до следующего оазиса еще идти и идти. Кочевники атаковали на рассвете, как раз в тот момент, когда рекруты собирались разбить дневной лагерь. Стражники были предельно уставшими и вялыми: давали о себе знать истощение, жажда и голод. Ингаширцы двигались с востока, взяв в союзники восходящее солнце, ослеплявшее лучников. Они спланировали атаку так грамотно, будто перед этим добросовестно проштудировали кипу учебников по военному делу.
Целый час, предшествовавший атаке, Казим шел следом за третьей повозкой с припасами в толпе других рекрутов, нарушивших порядок, чтобы случайно не остаться голодными. Лица окружавших его людей выглядели отупевшими от усталости. Сухой северный ветер поднимал тучи жалившего их кожу песка, поэтому каждый обвязал себе лицо платком, что ухудшало и без того плохую видимость. Когда восточное небо посветлело, а луна спустилась за горизонт на западе, солдаты начали выкрикивать приказы остановиться. Казим пробрался к повозкам с припасами. Вокруг него люди толкались вовсю, но тронуть его самого не смел никто, даже скучковавшиеся в группы: с некоторых пор о яростной реакции Казима знали все.
Один юноша из Канкритипура, прищурив свои глаза-бусинки, указал на горизонт.
– Что это? – спросил он.
– Что «что это»? – отозвался кто-то.
Красные лучи разорвали мрак, и рекруты подняли руки, чтобы прикрыть глаза.
– Мне показалось, что я увидел, как там кто-то движется, – настаивал мальчишка. – Видите?
Казим присмотрелся. В небо взмыла огромная стая черных птиц. Моргнув, он увидел, как птицы, описав дугу, направились к ним.
– Берегись! – крикнул кто-то.
Однако люди стояли, как зачарованные, с удивленным любопытством раскрыв рты.
За их спинами Казим бросился на землю, но никто больше даже не двинулся.
Стрела воткнулась канкритипурскому мальчишке в грудь и прошила его насквозь, пригвоздив паренька к земле; его ноги судорожно заколотили по песку, а руки задергались, как у брошенной кукловодом марионетки. Остальные стрелы заметно проредили колонну, вонзаясь людям в грудь, ноги, руки, глаза, рты… Перед Казимом упали трое; один рухнул молча, погибнув мгновенно, – стрела попала ему прямо в сердце; остальные двое взвыли, схватившись за конечности. После секундной передышки на рекрутов обрушилась вторая волна стрел, а пустыня затряслась от грохота копыт. Колонна бросилась врассыпную: некоторые бежали на запад, другие искали укрытия. Метнувшись к ближайшей повозке, Казим набил свою поясную сумку мешочками с чечевицей и выхватил фляжку у кучера, который лежал на козлах со стрелой в груди. Двух лошадей тоже подстрелили.