Юстина пригрозила, что скорее сожжет все ее сари, чем позволит ей появиться в одном из них в публичном месте, но Рамите удалось заручиться на сей счет благословением Мейроса. Она сделала это в том числе и для того, чтобы насолить Юстине. Девушка надела самое яркое из тех сари, которые ей с любовью выбрала жена Викаша Нурадина в Баранази. Облегающий золотой корсаж был расшит синим бисером, гармонировавшим с того же цвета вышивкой в виде несущих удачу символов Ганна-Слона; узор был выполнен настолько искусно, что каждая складка сари представляла собой отдельный рисунок, образовывавший вместе с остальными единое целое. Свободный конец наряда Рамита накинула на голову, скрыв им лицо. Ее плоский живот украшало золотое кольцо. На девушке были свадебные браслеты и вставленное в нос кольцо, которое соединялось цепочкой с левым ухом. Гурия закрепила у нее на лбу камень-бинди, алый рубин, а одна из служанок Юстины покрыла ногти Рамиты лаком, лично выбранным ее госпожой. На губах у девушки была темно-красная помада, а ее руки и ноги украшали узоры, которые Гурия нанесла утром хной. «Все взгляды будут устремлены на тебя, – шепнула она ей, пока Юстина продолжала ворчать. – Не слушай, что говорит завистливая старая ведьма».

Мейрос мягко улыбнулся ей:

– Жена, ты выглядишь ослепительно. Великолепно и нездешне. И очень красиво.

Девушку удивила благодарная теплота в его словах.

Маг провел ее вверх по лестнице, где их встретил неопределенного возраста седовласый мужчина, открыто вытаращившийся на нее. Голова Рамиты находилась на уровне его груди. Белокожие что, все были гигантами? Он представился ей лордом Рене Кардьеном, неуверенно наклонившись над раскрашенной хной рукой девушки, после чего нервно отступил, поглядывая то на ее корсаж, то на живот.

– Если мужчины будут весь вечер на тебя пялиться, я не смогу добиться от них ничего путного, – тихо заметил Мейрос, когда они проходили через массивные двери.

– А разве план не в этом? – дерзко спросила она.

В Аруна-Нагаре все знали, что некоторые мужчины начисто лишались способности торговаться при виде милого личика. Рамита была не самой красивой девчонкой на рынке, но она, несомненно, умела улыбаться в нужный момент.

Мейрос с любопытством взглянул на нее.

– Возможно, я недооценивал тебя, жена, – прошептал он. Его голос звучал довольно. – Но будь осторожна: не все здесь старые греховодники вроде Рене Кардьена. Помни: никакого нахальства!

Девушка смиренно кивнула, и они вошли в огромный зал. В лившемся сквозь высокие окна солнечном свете вокруг темно-розовых колонн парили пылинки. Только что прибывшие проследовали между поразительно реалистичными статуями властного вида мужчин и женщин в развевающихся мантиях, высеченными из белого мрамора с изумрудными и киноварными вкраплениями. Мейрос ненадолго задержался у статуи стройной, гибкой женщины с большими глазами.