– Это отвратительно!

– Это совершенно логично. Маги – оружие, и мы нуждаемся в таком оружии, чтобы одолеть рондийцев. Но родов у нас мало. Отсюда и то «семейное сходство», которое ты заметил.

Казим продолжал таращиться на капитана.

– Но ты намекаешь, что мой отец… Но это невозможно. Он никогда… Я…

Чод! Он что, правда говорит, что я – один из них?

– Мы следим за тем, чтобы в борделях, посещаемых рондийскими магами, были плодовитые женщины. Мы похищаем, подсылаем любовниц. Однако у магов-мужчин семя жидкое, а маги-женщины редко зачинают, так что родов у нас правда мало. А сильное кровосмешение приводит к тому, что дети часто рождаются мертвыми или с уродствами. Моя мать родилась без рук и умерла, рожая меня в сорокатрехлетнем возрасте. Я был ее семнадцатым ребенком. – Джамиль сплюнул. – Вот до чего докатываешься, сражаясь с таким врагом. Иногда нам удается захватить кого-нибудь из магов и влить новую кровь. – Он с отвращением сжал губы. – Я согласен с тобой, Казим: это так гнусно, что иногда меня самого тошнит. Это такое же преступление, как и то, что совершает наш враг. Но каковы альтернативы? Нам необходим гнозис, и если мы грешим, служа Ахму, грех прощается. Победа оправдывает все.

Казим был в ужасе.

– Но мой отец… – произнес юноша хрипло. – Он был одним из вас? А я?

Джамиль встретился с ним взглядом.

– Нет, Казим, ты не один из нас, – сказал он.

Что-то в его тоне встревожило Казима, однако юноша облегченно выдохнул. Гнозис был слишком страшен для того, чтобы его понять.

Хадишах мрачно улыбнулся:

– Одно лишь то, что ты не владеешь гнозисом, не означает, что ты не можешь от него защититься, Казим. На следующей неделе Рашид начнет тебя этому тренировать.

Рамита упала на колени перед святилищем во внутреннем дворике, стараясь не закричать. Ее одолевало безумное желание взять нож и резать собственные чресла, пока из них на камень не польется кровь. Желание становилось сильнее с каждым днем с тех пор, как она, проснувшись, обнаружила, что ее простыни не запятнаны. Месячные всегда были у нее регулярными, всегда начинались в срок, а теперь, когда она меньше всего хотела зачать, было слишком поздно.

«У меня должна пойти кровь, – говорила девушка себе. – Должна».

Она хотела держать все в секрете до тех пор, пока не поймет, что делать, но это оказалось невозможным: узнав о простынях, Мейрос пришел в восторг, ведь это означало, что у нее может быть ребенок. Всю прошедшую неделю он очень старался. В нем появилось столько силы, словно ее молитвы Сивраману вернули ему давно ушедшую юность. Он едва сдерживал свое волнение, и Рамита пыталась изображать такие же чувства. Однако она была уверена, что носит ребенка Казима, ведь тот взял ее в период наибольшей плодовитости, а его семя было молодым и не несло в себе магической крови. Если она беременна, то ребенок (или дети) однозначно должны быть его.