И все это настолько живо представилось Свордену, что он почти не удивился, когда тонкие губы колосса шевельнулись, выпуская в вертолет густой черный плевок. Машину бросило вбок, вой винтов на мгновение захлебнулся, а когда вернулся к жизни, в его дотоле монотонном гудении вдруг прорезался сиплый, мокротный хрип.

– Падаем, – сообщил Навах. – Держись крепче.

“Еще крепче?!” – хотелось завопить Свордену, но тут началась болтанка, и он чуть не прикусил язык.

Вертолет качался из стороны в сторону, вверх и вниз, казалось к нему привязали огромную резинку, которую он до предела натягивал, но не в силах был разорвать, и тогда она сжималась, дергая машину назад, где ту поджидала невидимая упругая стена, и все повторялось в ускоряющемся ритме.

Лес смазался в грязно-бурое пятно, но это лишь вдохнуло в презрительно ухмыляющееся лицо новую жизнь, точно колосс нашел в себе силы приподнять голову, чтобы лучше понаблюдать за трепыханием железной мушки, попавшей в липкие черные сети.

– Что такое?! – отчаялся Навах, обессиливший сражаться с непослушной машиной, и Сворден вдруг сообразил, что тот ничего, кехертфлакш, не видел и не видит – ни лица, ни плевка, ни паутины, которая рвалась винтами вертолета, но от этого только становилась плотнее, готовая полностью окутать машину черной пеленой. Не видит он и того, что единственный путь – вниз, где еще сохранился просвет в мочалистом сплетении паутины.

– Вниз! Вниз! – заорал Сворден, вернее – попытался заорать, но из глотки вырывалось лишь жалкое сипение, да и могло ли оно пересилить вой двигателя? Но искать брошенные куда-то наушники с переговорником времени не оставалось, и Сворден вцепился в Наваха, принялся его тормошить, надеясь что тот воспримет это не как очередной приступ накатившего на напарника безумия, а как попытку указать путь к спасению.

Навах, конечно же, ничего не понял. Он отбивался от Свордена, одновременно раз за разом бросая вертолет вперед в губительное месиво мочала, чье смачное чавканье все явственнее доносилось сквозь вой винтов. Драться в узком пространстве кабины, да еще привязанным к креслу и при жуткой болтанке – дело почти невозможное.

Сворден сам себе напомнил бессловесную домашнюю тварь, что воем, рычанием, слабым покусыванием хозяйской ладони пытается предупредить о смертельной опасности, но хозяин в ответ лишь отвешивает болезненные пинки.

Краем глаза он ухитрился заметить как покатый нос машины вдруг начал дымиться, но это был не предвестник пожара, а все то же мерзкое мочало, которое перекинулось на вертолет, покрывая его щетинистой порослью. Тогда Сворден собрался, прекратив бессмысленное барахтанье в ремнях, дождался нужного мгновения, когда Навах вновь вцепится в рычаги, перестав отбиваться, и нанес точный удар, отправив сознание кодировщика бултыхаться безвольным воздушным шариком над обездвиженным телом.