— А ты сама — не зверь? — спросил я, с интересом разглядывая почти прозрачную кожу, через которую проглядывали черные вены. — Зачем ты пришла ко мне?

— Развлечь. Иногда это можно сделать разговором, иногда — телом, но одно другому редко мешает.

Гульша коснулась твердыми губами моей шеи. Я почувствовал, как ее липкий язык прошелся по коже. Меня пробрала дрожь.

Неужели ты боишься мертвецов?

— Знаешь, в чем между нами сходство, гуль? — спросил я, пока мертвая залезала на меня.

— И в чем же? — ее острые зубы вцепились в мои пальцы.

— Мы оба — трупоеды, — усмехнулся я, сжимая ломкие волосы и притягивая голову девушки к себе.

Поцелуй не успел начаться, как наши языки уже соприкоснулись. Ее был липким от крови, застывшей слюны и чего-то еще, чего я не смог распробовать. Вкус был омерзительным, но когда касаешься трупа — главное помнить, что мертвецы не должны быть сладкими. Тогда пробовать их становится гораздо приятнее, оттенки становятся ярче и естественнее.

Главное помнить, что они — мертвы.

— Я люблю мясо с душком, — прошептал я, опуская руку к холодной промежности. — Оно легче переваривается.

— А я обожаю свежак, — зарычала гульша, вгрызаясь в мою шею. — Теплая кровь напоминает о жизни.

— Кровь! — визжит девочка, глядя на меня гниющими глазницами. — Кровь-кровь-кровь, мне нужна она, дай ее, она вылечит меня!

Я набрал воздуха, чувствуя, как кожа впускает острые зубы трупоедки.

Мои пальцы раздвинули твердую плоть, проникли внутрь, вышли, скользнули до самого края. Девушка вздрогнула. Плотнее прижалась. Ее губы, сдобренные моей кровью, коснулись поцелуем. Я бережно слизывал с них алую росу, чувствуя, как внутри что-то расцветает.

Как давно не ел…

— Я очень голоден, — прошептал я в губы мертвой. — Ты не боишься?

— Не ела пять дней… — гульша хихикнула. — Тут уж кому бояться нужно?

Мы вновь поцеловались. Ее губы стали чуточку мягче, вкуснее, теплее, но лишь самую малость. Недостаточно для того, чтобы я забыл, кто она такая. Холодные пальцы ухватились за мой член.

— Тебе не нравится?

— Просто не привык, — прошептал я, прикрывая глаза и отдаваясь ощущению прохладной полости.