— Каждый имеет право на ошибку, чтобы затем искупить каждый неверный шаг и чему-то научиться. Люди — не более, чем ученики всего живого, что они уничтожают, чтобы однажды остаться в одиночестве. Борясь или не борясь с ошибками, ты не остановишь день, когда придет Урок.

Тогда эти слова не слишком зацепили мое внимание. Но когда я пришел в себя на пыльной дороге, в мокрой одежде, которая пахла вином и кровью, а рядом со мной не было никого — мне вспомнились эти слова. Вспомнился так же и зеленоглазый Джордан. Человеческое во мне все еще было. Поэтому, едва поднявшись, я огляделся, чтобы осознать: одиночество меня на самом деле пугает. На секунду в голове промелькнула мысль; мне показалось, что я и вправду уничтожил все, и больше ничего нет. Мои руки были истерзаны уродливыми шрамами. А оттянув остатки драной рубахи, я с ужасом обнаружил, что мой вид стал еще более омерзительным.

Но я не помнил, каким он был до этого.

Рубцы отвратительными змеями вздымались над моей кожей, пересекая ее розовато-алыми буграми. Извивались, подобно угрям на суше. И я не понимал, что случилось.

Где я? Что со мной было?

Все, что я имел — потрепанная одежда и металлическая фляга, притороченная к поясу. А еще, кольцо. Оно висело на тонкой нити, привязанной к моему запястью. Это украшение я помнил. Но не понимал, почему оно снято.

Ухватившись за флягу, я отвинтил крышку и принюхался. Внутри — маринад?.. Сделав небольшой глоток, поморщился: нет, не он. Кислое, острое, сладковатое. Я не понял, что было налито, но в голове чуточку прояснилось.

Солнце вышло из-за облаков, хотя почти не грело. Я вспомнил, что приближается зима. Вдалеке, там, где дорога прячется за горизонтом, ничего не видно. Сзади — так же. Вокруг просторные луга. Но трава уже отмирает.

— Черт… — выдохнул я, делая еще один глоток из фляги и кривясь. — Куда меня занесло?

Я точно помнил, что отрезал руки сестре. Бойня в таверне. Аксель… точно, сначала я убил его. А потом уже все остальное. И Мать. Где она сейчас? Где все вампиры?

Особняк. Близкая смерть. За спиной огонь. Инквизиторы — мертвые, умирающие и живые.

Выдохнув, я больше не вдохнул. Сердце исправно стучало в груди, нити грифона пронизывали тело. Шаги давались легко. Если не брать в учет множество новых шрамов, я был в хорошей форме. Кажется, даже не голоден.

Сапоги были чуточку великоваты. Меня все же переодевали. Кто-то лечил меня — иначе бы соли не дали ранам зажить.

Земля превратилась в грязь, липла к подошвам. Моя одежда была мокрой… снег недавно таял? Сколько я провалялся? Когда мы шли убивать управляющего, он во всю валил. Значит… сутки, не меньше. Больше? Не удивлюсь.