— Пить алкоголь из чужой руки такая себе затея, — скривилась я.

— И тем не менее, вы можете мне довериться, — Михаил выглядел абсолютно спокойным. — Если я сделаю что-то не так, можете лишить меня руки. Вы будете иметь на то право.

— Договорились, — с ухмылкой кивнула я. — Тост скажешь?

— Хотел бы обойтись без этого, — покачал головой Михаил. — Мы пьем ради расслабления, праздновать пока что нечего.

— Ладно. Тогда, надеюсь, ты подготовишь что-нибудь к празднику.

— Вы так любите речи?

— Я люблю слушать ложь и смотреть в глаза тех, кто лжет. А тост — лучший в мире повод удовлетворить мои вкусы.

— Никогда не лгал перед тем, как выпить, — спокойно сообщил Михаил, наливая мне выпивки на несколько пальцев. Либо, уходя от подобной архаичной меры, — на ширину моего клинка.

— Будет интересно послушать, что же ты такого говоришь.

Адъютант сухо усмехнулся. Взял оба стакана. Один из них поднес к моим губам. Я, улыбнувшись, коснулась прохладного стекла.

— Советую упрятать язык, если вдруг вы раньше не пили подобный виски. Он горяч, как жидкий металл.

Легонько прикрыв глаза, я чуть задрала нос, подавая знак Михаилу. И он ровным движением наклонил стакан, опрокинув в мой рот все до капли. Раскаленное пойло обжигающим потоком устремилась вниз по глотке, заставляя меня скривиться и крякнуть.

— Ох, хорошая дрянь, — выдохнула я, открывая глаза и поднимая взгляд к адъютанту, залпом выпивающим свою порцию. — Чувствую, будет жарко.

— Возможно, — улыбнулся Михаил, но на этот раз уже не так сухо. — Хотя здешние ночи слишком холодны, чтобы согреться одним лишь виски…

Легкая шпилька флирта, пущенная моим собутыльником, вызвала во мне усмешку.

— Ну, знаешь, я на тепло как-то перестала претендовать, — ответила я, поднимая руки. — Эти клинки всегда холодные, и их вряд ли согреет что-то кроме крови.

— Не будьте столь критичны к себе, Алиса. Тепла заслуживает любой, — Михаил пустил бутыль по второму кругу.

— Присядь. Стоя пить не очень удобно.

— Боюсь, мне будет неудобно поить вас с другого конца стола…

— Рядом садись. Нечего стесняться, в этих стенах столько картин, что ни один глаз не сможет подсмотреть, чем мы занимаемся.