***

Толпа людей. От которой идет запах. Смертоубийства. Тошнотворная вонь.

— Знаешь, упыриха, — начал старый инквизитор, стоящий впереди моих людей. — Если бы ты интересовалась, чем занимается «скот» в свободное время, то ты бы постаралась спасти своего адъютантишку.

Руки толпы поднимают шесты. На них нанизаны куски тела Михаила. Инквизитор смотрит с торжеством. Восхищенно улыбается сам себе. Старческие морщины на его лице разгладились, а старое клеймо церкви на лбу проступило четче.

— Здесь его хер, можешь пососать напоследок, — говорит «бывший» инквизитор, бросая к моим ногам пропитанный кровью мешочек.

— Какой ты ублюдок… даже из предательства устроил представление, — шепчу я, не в силах опустить глаза к тому, что лежало у моих сапог.

— Ха! — инквизитор довольно крякнул. — А ты сама забыла, как бросала отрубленную голову монстра в толпу? Как казнила людей в церквях? Каждая твоя речь обагряется кровью винных и невинных, добрых и злых. Так почему ты запрещаешь то же самое сделать и мне?

Я смотрю на его лицо, а он хохочет.

— Да, Алиса. Чертова упыриха, прогнившая богоотступница. Ты думала, что превратила людей в своих рабов, отобрав у них Церковь и Святость. Но ты ошиблась, грязная нечисть. Мы готовились к этому дню. У тебя не оказалось ни одного последователя, который был бы тверд в своей вере в тебя. У Бога же таких — большинство. Так что мы стоим здесь, перед тобой, но не для того, чтобы слушать твое богохульство. Мы здесь для того, чтобы совершить правосудие! Крупное зло с божьей помощью миновало наш город, осталось вычистить мелкое. И ты, и твои грязные друзья первые в нашем списке. Твоего придурка мы уже раскромсали на части, отправив на божественный суд! Теперь ваша очередь.

Инквизитор выхватил из-за пояса пистолет. Заряд картечи рявкнул, впился в живот Айви. И по ее лицу я поняла: святая соль смешалась с дробью. Вампиресса безмолвно согнулась пополам, с ужасом оседая на ступени позади нас.

Толпа медленно снимает с плеч ружья. Даже начальник стражи, отпустив свои усы, выхватил пистолеты и нацелил их на меня.

Мне было плевать. Я смотрела на голову Михаила. Пыталась отыскать его прекрасный взгляд, что так удивительно светится под луной. Но напрасно — злобные руки опустошили глазницы, обезобразили лицо. И перед собственной казнью я была обречена смотреть не на Михаила — а на смерть, жадно прильнувшую к рассеченным губам моего адъютанта.

Волна выстрелов оглушила меня. Эхо разнесло их по залу, звук отскакивал от колонн, заставляя меня в отчаянии прижать предплечья к ушам. Момент перед смертью. Такой ожидаемый, но такой шокирующий. Как вернуть себе спокойствие? Михаил… наверняка, он был как всегда невозмутим. Но я так не умею. Никогда не умела…