– Крупп полагает, многоуважаемый неусыпный страж, что все это проделано голыми руками. Только костяшки – и ничего более.

– Нет, не может быть. Я знаю, какие отметины оставляет кулак…

– Крупп не сказал «кулак». Крупп выразился точнее. Костяшки, понятно? Костяшки, не обремененные пальцами…

Стражник нахмурился и снова посмотрел на странную продолговатую вмятину на лбу Ханута Орра. И вдруг выпрямился.

– Костяшки… но без пальцев. Тогда… я его знаю!

– В самом деле? – Крупп просиял. – Что ж, поторопись, друг, и опасайся в эту ночь, опасайся.

– Что? Опасаться чего? О чем ты?

– О дани, друг. Опасайся дани. А теперь поспеши – мы занесем несчастное тело внутрь до утра, когда все нужные мероприятия будут… э… предприняты. Сколько горя нынешней ночью! Ступай друг, преследуй своего врага! Сегодня самая подходящая ночь для таких дел!

Перед глазами стражника все пульсировало, а боль поднялась из груди в череп. Даже думать было трудно. Но ведь… да, он знает этого человека. Боги, как же его имя?

Вспомнить не получалось, однако стражник уже спешил по переулку, свернул на удивительно пустую улицу. Имя он вспомнит, но точно знает, где чудовище живет, знает – и пока этого достаточно? Достаточно.

Бешеный пульс грохотал в голове. Оранжевые вспышки, сухой жар на лице – боги, с ним что-то не так, совсем не так. Недалеко от его дома живет старая знахарка – после сегодняшней ночи нужно сходить к ней. Боль пронзает руки и ноги, но он не будет останавливаться, даже чтобы отдышаться.

Он нашел убийцу. Наконец-то. И ничто его не остановит.

Стражник упрямо шел вперед, и лампа отчаянно раскачивалась.

Гэз подошел к двери, распахнул ее и остановился, оглядываясь. Тупая баба даже не разожгла очаг – где она шляется? Он прошел по единственной комнате – хватило трех шагов – до задней двери и пинком распахнул ее.

Ну конечно, вот и она, стоит спиной к нему, прямо перед кругом из плоских камней, который обустраивает днями и ночами. Просто как безумная, и взгляд у нее в последнее время… ладно, они и так в беде.

– Торди!

Она даже не обернулась, а только сказала:

– Подойди сюда, муж.

– Торди, у нас беда. Я облажался. Мы облажались… нужно подумать, нужно уходить, покинуть город… нужно бежать…