Светлый фон
Они столкнулись, как два груженых фургона, от громового удара задрожала земля. Скиллес, заскулив, развернулся и побежал.

Побежал.

Побежал.

И вот он уже дома, воняет, как помойное ведро, а жена, оказывается, собирала вещи – готовилась к подлому побегу, с сыновьями. С его сыновьями. Его работничками, которые делали все, что Скиллес скажет (и Беру упаси ослушаться или огрызнуться, мелкие какашки); от одной только мысли, что он потеряет их – идеальных, частных, личных рабов, – Скиллес полыхнул жаркой ненавистью.

И вот он уже дома, воняет, как помойное ведро, а жена, оказывается, собирала вещи – готовилась к подлому побегу, с сыновьями. С его сыновьями. Его работничками, которые делали все, что Скиллес скажет (и Беру упаси ослушаться или огрызнуться, мелкие какашки); от одной только мысли, что он потеряет их – идеальных, частных, личных рабов, – Скиллес полыхнул жаркой ненавистью.

Жена видела, что он идет. Она выпихнула мальчиков в коридор и повернулась, чтобы отдать собственную жизнь. Сосед Беск заберет детей, чтобы сбежать неведомо куда. Ну ладно, Скиллесу придется поискать их. Хотя вряд ли слабая Сурна с крысиной мордочкой задержит его надолго.

Жена видела, что он идет. Она выпихнула мальчиков в коридор и повернулась, чтобы отдать собственную жизнь. Сосед Беск заберет детей, чтобы сбежать неведомо куда. Ну ладно, Скиллесу придется поискать их. Хотя вряд ли слабая Сурна с крысиной мордочкой задержит его надолго.

Просто схватить ее, свернуть тощую шею и отшвырнуть бесполезную куклу в сторону

Просто схватить ее, свернуть тощую шею и отшвырнуть бесполезную куклу в сторону

Он даже не видел ножа и только почувствовал укол под подбородком, и тонкое лезвие пробилось в рот и, скользнув по верхнему нёбу, нырнуло на три пальца в основание мозга.

Он даже не видел ножа и только почувствовал укол под подбородком, и тонкое лезвие пробилось в рот и, скользнув по верхнему нёбу, нырнуло на три пальца в основание мозга

Теперь Сурне и ее мальчикам хотя бы не нужно бежать.

Теперь Сурне и ее мальчикам хотя бы не нужно бежать.

 

Девятилетний Канц любил дразнить сестру, у которой был бешеный темперамент – так мама всегда говорила, собирая черепки разбитой посуды и кусочки овощей по полу; а больше всего ему нравилось тыкать сестре в ребра, подобравшись сзади, – а она оборачивалась, глаза сверкали яростью и ненавистью, и он бросался бежать, а она – по пятам, в коридор, бегом по лестнице, вверх-вниз и кругом, и он удирал, слыша ее визг.

Девятилетний Канц любил дразнить сестру, у которой был бешеный темперамент – так мама всегда говорила, собирая черепки разбитой посуды и кусочки овощей по полу; а больше всего ему нравилось тыкать сестре в ребра, подобравшись сзади, – а она оборачивалась, глаза сверкали яростью и ненавистью, и он бросался бежать, а она – по пятам, в коридор, бегом по лестнице, вверх-вниз и кругом, и он удирал, слыша ее визг