– Я уже начал волноваться, – сказал яггут, – не заблудился ли ты.

Отпихнув Рекканто, Гланно обошел фургон, чтобы посмотреть на зловещую встречу; да, это наверняка сам Худ. Ну что ж, воссоединительство проклятой семейки!

Перевернутая улыбка Картографа безмерно напугала ближайшего коня, и всадник, выразительно выругавшись, с трудом успокоил скакуна.

– Владыка, – произнес Картограф, – нам обоим, безусловно, известно: что идет по кругу, то возвращается. – Он беспомощно поерзал в путах. – По кругу, – печально добавил он.

Остряк, который подковылял к ним, теперь глухо зарычал и подошел к двери фургона, чтобы постучать кулаком.

– Мастер Квелл!

Худ повернулся к воину.

– Это не обязательно, семя Трича. Мне нужно было только, чтобы вы появились здесь. А теперь снова убирайтесь. Картограф покажет дорогу.

Сладкая Маета тащила ошеломленную Фейнт к фургону – с неожиданной силой, хотя глаза вылезали из орбит. Гланно пихнул Рекканто и показал на Сладкую.

– Это лицо тебе ничего не напоминает?

Рекканто пригляделся и захихикал.

– Вы оба – покойники, – прошипела Сладкая Маета.

С двух сторон от нее появились Амба и Юла – с широкими улыбками на чумазых лицах.

В фургоне Маппо хотел открыть дверь, но Квелл трясущейся рукой остановил его.

– Боги, не надо!

Наперсточек, свернувшаяся в клубок у их ног, покачивалась и стонала.

– Что ждет нас снаружи? – спросил трелль.

Квелл покачал головой. Мертвецки бледное лицо блестело от пота.

– Я должен был догадаться! Ведь карта на дороге показывала на дальний конец. Нас использовали! Надули! Боги, меня сейчас стошнит…