Затем он широко открыл глаза и, смотря на Слэйна, отрывисто протянул:

– Майя…

И замолк.

Медленно покачиваясь, он поднялся, повернулся к Женеве и достал из своей красочной чадар какой-то предмет.

В руках был свиток. Он медленным жестом, словно из последних сил, протянул его Женеве. Затем, громко и радостно рассмеявшись, старец покачнулся и вдруг упал на спину. Слэйн с Женевой поймали его под руки и уложили в лодку.

Его лицо продолжало улыбаться. Его грудь медленно поднималась и затем осталась неподвижной.

Слэйн вместе с Женевой оттолкнули лодку.

Серебристая река, освещаемая луной, с лёгким воркованием приняла своего улыбчивого пассажира.

– Его путь завершён, теперь река доставит его в океан, и он воссоединится с ним.

Женева произнесла это с лёгкой дрожью в голосе, на глазах у неё проступили слёзы.

– Какая красивая смерть и невероятная жизнь, – сказал Слэйн и неожиданно вскинул руки вверх, будто пытаясь ухватить саму луну для поцелуя, и радостно прокричал.

Он смеялся, и Женева сквозь слёзы радовалась вместе с ним, это были высший экстаз и невыразимый восторг.

Кричали они до тех пор, пока лодка не пропала в темноте ночи.

Омыв лица и сев в обнимку у костра, накрывшись тёплой накидкой, не говоря ни слова, они погрузились в одну благодатную пустоту. Их тела были вместе, и большего им было не нужно.

До этого они не пробовали делать это, прикоснувшись телами, но в этот раз всё было иначе. Стояла необыкновенная ночь. Речка довольно урчала и, уже привыкшая к своей любимой роли, относила в темнейшую даль мысли двух человеческих созданий.

Вскоре, когда костёр догорел и стало светать, тёплая накидка тихонько сползла с их плеч. Их телам был не страшен свежий утренний холодок, напротив, они принимали его в себя, и оба выпускали тандемом своих тел тёплую волну жизни.

Когда солнечные лучи начали украдкой подкрадываться к их лицам, они одновременно вернулись в существующий для них мир.

– Ты слышала, как речка повторяла последние слова Иммануила?

Слэйн встал и направился к воде умыть лицо. Он засмотрелся на своё отражение, и в его голове, радуясь и ликуя, стали возникать новые мысли, которые теперь были легко заметны его внутренним созерцателем. Женева наклонилась над ним, и в отражении появились два улыбающихся лица.

– Это мантра джайнов, известных в своё время религиозных аскетов, – играючи шевеля губами, произнесла она в отражении.