Певчий устало вздохнул.

– Ты, вижу, впрямь хочешь его остановить, раз думаешь, что лучший способ для этого – переться в Старую деву и искать там этого подонка Месителя.

– В этом и проблема. – Шакал горько усмехнулся. – Я не хочу его останавливать. За то время, что я прошел с этим жирным говнюком, он проявил себя мудрым, искусным, хорошим союзником. Он мне нравился, Певчий. И до сих пор нравится. Он стал бы хорошим Ублюдком, и если честно, то и хорошим королем, судя по всему, что я, черт возьми, обо всем этом знаю.

– Тогда зачем с ним бороться?

– Из-за того, что я, черт возьми, обо всем этом знаю. О нем самом. На первый взгляд он – полуорк. Один из нас. Но потом – чародей. А копнешь глубже – и найдешь Черное Чрево, чем бы они ни было. В нем скрыто столько всего, что мы утонем, если попытаемся добраться до дна. Что бы ни лежало у него в сердцевине, нам оно не даст ничего хорошего. Когда король Ухад Жирный займет трон, копыта полукровок не будут есть финики, пока девственницы будут сосать им члены. Ваятель, может, и марионетка чародея, но Штукарь ведь тоже танцует на чьих-то ниточках. Скорее всего, он служит Тиркании, но об этом мы можем только гадать. Если мы поможем ему сесть на трон, это нас уничтожит.

– Ты вроде как не сильно уверен.

– Так и есть, – с печалью признался Шакал.

Певчий терпеливо выжидал.

Почувствовав, как его охватывает боль, Шакал прочистил горло.

– Это Блажка была уверена. Она говорила мне не доверять ему. С самого начала – она видела скорпиона под покрывалом.

– И не наступила на него, – заметил Певчий. – А наступила на тебя.

– Знаю. И не очень понимаю почему. Но я был уверен, что просчитал все много раз… и каждый раз ошибался.

Шакал подобрал камень и, желая прогнать подкрадывающуюся жалость к самому себе, швырнул его далеко в реку.

– Итак, – возвестил он, – теперь мы прислушаемся к ее чутью.

Певчий удивленно хмыкнул.

– И кто из нас до сих пор любит своего противника?

– Давай сравним их, – Шакал изобразил руками чаши весов. – Сгорбленный, чумной, гноящийся, мстительный старый мешок с дерьмом против… Блажки. Ты видел, какой она теперь стала? Между нами говоря, Печный, тебя понять еще сложнее.

– Воткни себе бивень знаешь куда, Шакко?

Они скакали во весь опор до самой ночи, потом наспех разбили лагерь и отдыхали до восхода. На четвертый день к середине утра пыль стала понемногу сменяться болотами. Вскоре они уже продирались сквозь густые заросли тростника, стараясь не угодить в трясину.

– Все эти годы, что я вольный, – проворчал Певчий, – ни разу не попадал в эту подмышку, где кроме мошки ничего не водится!