Другим повезло меньше.

Чуть дальше они обнаружили развалины – несколько хижин, вероятно, были разрушены той же ватагой, с которой они только что расправились. Невинных уньяр вытаскивали из укрытий, протыкали копьями, давили копытами, разрывали лассо – всюду среди руин валялись убитые.

Кул’хуун слез со свина и присел на корточки, чтобы осмотреть взрыхленную землю, а потом указал в глубь деревни.

– Хесуун м’хэт Страва рхул.

– Сколько? – спросил Шакал.

Кул’хуун поднял растопыренную руку.

Шакал окинул взглядом свое копыто.

– Пятеро отделились. Нам нужно их выследить. И поскорее.

Они углубились в деревню, быстро объезжая строения. Ночь была наполнена зловещими звуками. В лунном свете плыл хор лошадиных визгов, сопровождаемый неистовыми криками людей и восторженными воплями, – и каждый из этих звуков давал неуловимый шанс помочь, пролить кровь, прийти слишком поздно или пасть убитым. Они шли по следам кентавров, и лишь северная звезда мести мерцала им в море смерти. Во главе теперь скакал Кул’хуун – гремя костьми, что висели у него на оружии. Они нагнали кентавров близ большого кораля и обнаружили, что пятеро, которых они преследовали, успели присоединиться к другой группе.

Шакал насчитал одиннадцать – опьяненных жаждой крови и безумных.

Он дал знак идти в атаку.

На этот раз кентавры заметили их и помчались навстречу. Шакал выпустил стрелу, ранив одного, но не сбив его с ног. Затем позволил арбалету повиснуть на его ремне и, выхватив дротик, метнул его другому тавру в живот. Оставшегося времени как раз хватило, чтобы выхватить меч перед столкновением.

Ему в грудь нацелилось копье, но Шакал отвел его клинком и махом назад рубанул другого кентавра, который проносился мимо. Очажок мотнул головой в одну сторону, затем в другую, чтобы отбросить наступающих врагов, но те увернулись от его бивней. Слева Кул’хуун взмахнул своим орочьим ятаганом – тяжелое беспощадное лезвие отсекло руку визжащей женщине. Четверо зверей-мужчин встали перед ними на дыбы стеной из бьющих копыт и разящих копий. Шакалу пришлось потянуть за свинодерги, и атака заглохла. Теснимые, в меньшинстве, Шакал и Кул’хуун вступили в бой, вставая в седлах, чтобы отбиваться от копий с кривыми лезвиями.

Кентавры разделились, чтобы справиться с полуорками, и Шакал обнаружил, что сражается с двумя, пока Кул’хуун занят второй парой. Они бились, доверяя братьям, оставшимся позади, доделать остальное.

Кентавры были выше ростом, и руки у них были длиннее, поэтому улучить возможность для удара было трудно. Шакалу удалось отрубить наконечник одного из копий, но его хозяин быстро развернул оружие и ударил полуорка древком по ребрам. Пошатнувшись в седле, Шакал отчаянно взмахнул клинком. При всем своем безумии, кентавры отпрянули от стального вихря. Сердито ощерившись, Шакал воспользовался моментом, чтобы бросить меч с руки, отправив его с вращением в голову одного из лошаков, и он вонзился туда с глухим деревянным стуком. Последний кентавр яростно закричал и бросился в атаку. Шакал, извернувшись в седле, обеими руками ухватился за его копье и потянул на себя. Кентавр не выпустил оружия и очутился достаточно близко, чтобы Очажок мог неистово сбить его с ног. А сверху Шакал добил его ударом выхваченного копья.