– Нужно отвезти павших на холм, – сообщил Шакал, глядя на остальных и ожидая от них подтверждения.

– Как обычно, – согласился Хват.

Красный Коготь кивнул.

– Значит, поступим вот как, – решил Шакал. – Полурослики могут заняться Каирном, а Дуболом останется с ними для защиты. Все остальные вернутся вместе. Кто против – может остаться на холме и вообще ездить в одиночку.

Последнее заявление Шакал адресовал Кремню, но ездок из Мараных орками лишь на мгновение нахмурился, прежде чем кивнуть.

– Значит, нас остается восемь, – произнес Хват с тяжелым вздохом. – Бывало и хуже, это уж точно.

– Тавры в этот раз поздно явились, – заметил Шакал, глядя на Предательскую луну. – До рассвета недалеко.

Когда он смотрел на небо, ночь пронзил уньярский рог. Четыре длинных раската, пауза, и снова четыре длинных.

Овес нахмурился.

– Никогда такого не слышал.

– А я слышал, – мрачно проговорил Красный Коготь. – За семнадцать ночей в Страве только один раз. Это значит, что холм и башня в опасности.

– Для нас звучит как знак толкнуть свинов и свалить отсюда на хрен, – сказал Заноза.

– Мразь ты кочевая! – брызнул слюной Кремень.

– Верно, – огрызнулся хилячный. – Я пришел сюда, чтобы пережить эту луну. Что коротыши мне сделают, если сбегу? У меня нет копыта, которому нужно получить следующее предупреждение. Если тавры не перебьют этих мелких говнюков, те все равно будут мне рады, когда бы я ни пришел.

Дуболом молча вылез из седла у Занозы за спиной и разочарованно смотрел на уступавшего ему в росте полуорка.

– Заноза, – сказал Хват. – Сбежишь – останешься один.

Мелкий полукровка пожал плечами.

– Уж лучше так, чем ехать прямо в толпу лошаков.

И не говоря больше ни слова, Заноза повернул борова и, окинув взглядом скрытые в тени хижины, выбрал направление. Кремень низко зарычал и, подняв арбалет, прицелился в удаляющегося ездока.

Шакал тоже вскинул оружие и направил на трикрата.