Взгляды нескольких пар глаз воткнулись в спину Колли в ожидании конкретики. Но та пришла не от места молодого связиста, но от Зелинского, который манипулировал около консоли связи.

– Нет связи с «Баньши», повторяю, нет связи. – Руки в перчатках двигались по клавиатуре компьютера, когда Зелинский менял положение антенны. – Шестая попытка, ответа нет. Диагностика показывает желтый, система работает… Разрешение на открытый текст?

– Нет разрешения, пока мы не знаем окрестности. Колли, осмотрись насчет «Баньши». Зелинский, передай на «Змея», чтобы те тоже попытались. Бойллер, проверь, есть ли какие-то сигналы от их тактической централи. Может, легла главная система. – Кристенсен заставил себя сохранять спокойный тон, но каждый офицер на мостике чувствовал, что командир не надеется на успех. Если «Баньши» был поблизости, радар должен был его зафиксировать, а даже если бы это не удалось, то у эсминца были десятки способов для контакта с «Хищником». Тяжело поврежденный корабль, похоже, не пережил безумного прыжка в немаркированное пространство, а в лучшем случае – остался переброшен не пойми куда из-за мелкой ошибки в навигационных координатах.

Но все молчали. Боялись возражать. Где-то в измученных сознаниях все еще тлела надежда, что приборы могли ошибиться, что эсминец все еще с конвоем.

Дурные вести подтвердил Колли. Хорунжий несколько раз провел соответствующие процедуры на компьютере, прежде чем решился на рапорт.

– Нет идентификационного сигнала с «Баньши», капитан. Похоже, мы его потеряли. Остальные контакты идентифицированы и обозначены. Вражеских кораблей нет.

– «Змей» подтверждает, одиннадцать транспортов и мы, – почти перебил его Зелинский.

Командир медленно, обреченно кивнул. Потеря эсминца была болезненна не только с точки зрения конвоя, лишившегося очередного корабля эскорта. Эскадра летала вместе вот уже два года, и когда управляемый с резервного мостика, летящий на неисправных двигателях «Баньши» исчез во время отчаянного шестисекундного слепого прыжка конвоя, ее моряки и офицеры потеряли более сотни знакомых, а часто – и друзей; к тому же это был дополнительный удар после утраты «Ястреба» всего лишь час назад. И почти месяц тому, если оперировать временем нормального пространства.

Та часть разума капитана, которая мыслила менее реалистически, рассчитывала на то, что «Баньши» найдется, что его забросило куда-то в окрестности баз – все равно, союзных, американских или имперских. Потому что даже плен лучше, чем медленная смерть в вакууме, чем гаснущие фонари, освещающие замершие на черном поле указатели кислорода.