Вздрогнув, я цепляюсь за ближайшее дерево, чтобы не упасть.

Понятно. И ужас на лице матери Айвена при нашей встрече обретает новый смысл. Она не просто кельтийка, которая ненавидит всех гарднерийцев и мою бабушку в особенности. Просто я как две капли воды похожа на женщину, от руки которой погиб её муж, тот самый икарит, запечатлённый в камне перед кафедральным собором в Валгарде.

Отец Айвена.

У меня подкашиваются ноги, и я опираюсь о деревце всем телом.

– Эллорен!

Айвен бросается ко мне и придерживает меня за плечо.

Я смотрю на его руку, и земля уходит у меня из-под ног. Неужели всё это время он читал мои мысли?

– Ты тоже?.. Как Винтер? – спрашиваю я, глядя ему в глаза.

– Не совсем, – нахмурившись, отвечает он. – Я считываю эмоции, а не воспоминания или мысли. С другими драконами я могу общаться только мысленно.

– С другими драконами?

– Икариты тоже немного драконы, Эллорен. Ты и сама об этом знаешь. Я наполовину дракон.

Голова у меня идёт кругом от внезапно налетевшего страха.

– Если гарднерийцы узнают, кто ты на самом деле…

– Я понимаю.

Мы молча смотрим друг на друга, пытаясь осознать последствия этого открытия.

– Наге обо всём известно, ведь так? – уточняю я. – И Винтер тоже знает. Она касалась тебя. Она не могла не понять.

Он с усилием переводит дыхание и кивает.

– А почему ты не сказал мне? – срывающимся голосом продолжаю я. – Ты же знаешь, я тебя не выдам.

– Я обещал матери, что никому не скажу, – сбивчиво объясняет Айвен. – Я давно собирался тебе рассказать. Понимаешь, Эллорен… знай ты об этом, для тебя всё только бы осложнилось.

Он прав. Сам факт его существования – уже исключительно опасная информация.