Повисло долгое молчание. Президент, обдумывая уже сказанное Ариной, чуть склонил голову набок, как бы спрашивая: «Что дальше?»

Арина же немного отдышалась и продолжила:

– И, наконец, я хочу разобраться с тем, в чем вы меня сегодня обвиняете. Так вот. Предыстория. Перед своим отъездом генерал-майор Александр Нахимович Бейдер повысил меня до младшего сержанта. Звание не бог весть какое, но тем не менее, согласно принятому кодексу Третьей мировой войны, младшие сержанты освобождаются от дежурств по части. Допускаются дежурства на заданиях вне части – при согласовании на месте с командиром роты или батальона. И также это допускается при обороне части, в момент нехватки рядовых. Все эти правила военного времени и новые военные законы полностью игнорировались офицерами среднего звена – не из состава бойцов генерал-майора Бейдера, – которые остались по старшинству следить за частью. Более того, половина из этих офицеров вообще не сильно напрягались во время отсутствия начальника части, генерала Бейдера, а также других офицеров, потому что считали, что, в случае чего, им ничего за это не будет, так как их родители – высокопоставленные военные. Их знакомые, а также их солдаты вообще не стояли ни одних суток в нарядах. Я дежурила две недели подряд, почти каждые сутки. Как я не тронулась умом от недосыпания, сама не знаю. Тем не менее сейчас я здесь, перед вами, в здравом уме и памяти. Но вернемся к произошедшему. В восемь утра, в день вашего приезда, заканчивались очередные сутки моего дежурства. В восемь ноль-ноль я завершила дежурство, в восемь пятнадцать – сдала пост, в восемь тридцать – сходила в душ и переоделась, в восемь пятьдесят я пошла завтракать, намереваясь, ближе к девяти часам уже прийти и лечь спать, поскольку сутки дежурить тяжело. И мне необходимо было выспаться. Спала я ровно до одиннадцати ноль-ноль, ровно до того момента, как Елисей Травинский, притащил в казарму непонятно что здесь делающих женщин, которые никакого отношения ни к войне, ни к политике не имеют. С таким маникюром, макияжем и на таких каблуках очень сложно вообще как-либо работать, в любой сфере. Как я сумела узнать у самих же мадам позже, Травинский пришел им показывать условия жизни в казармах. Девочкам просто было ужасно интересно. Конечно, спящие люди нарушали – кто храпом, а кто сопением, – идеальную картину части, которую, видимо, желал продемонстрировать Травинский. Я лежала к выходу ближе всех прочих отдыхающих после дежурства. Когда он попытался меня разбудить, я не сразу отреагировала, чем сильно его взбесила. После этого он перешел к более активным и жестким попыткам меня разбудить. А после – все было очень просто: Травинский, в полной уверенности в своей безнаказанности, попытался меня ударить. Но, учитывая, что, в отличие от него, я постоянно тренируюсь и реакция у меня весьма неплохая, мне не составило особого труда просто пару раз поставить блоки, а затем ударить его в ответ. Что было потом – вы знаете. Но теперь знайте еще кое-что! Я не боюсь. Я после Галичьей Горы вообще ничего не боюсь. Вы можете поступать так, как сочтете нужным. Мне все равно. Но рано или поздно все это отребье… все эти мажоры предадут вас и страну. И тогда Россия падет. И это будет ваша вина. Полностью ваша! Вы будете виновны в том, что не остановили весь этот беспредел! Не приструнили зарвавшихся и не наказали тех, кого наказать были обязаны. Вы обязаны стране и народу! А не им! У меня все. Можете меня арестовывать, – сказала Арина и демонстративно скрестила кисти рук, вытянула их вперед в сторону президента.