– Ваня! Ваня!! Ваня!!!

Четыре… Три… Два…

Арина ползает вокруг накидок, стараясь не задеть рукой или ногой то, что находится там. Красное. Немного перемешанное с костями. Арина не верит, что это было Ваней. Что Ваня стал этим. Что Вани нет. Что теперь Вани нет!

– Нет! Нет! Нет! Нет! Нет!

Арина бьет себя по лицу, рвет на себе одежду:

– Нет! Нет! Нет! Это не Ваня! Это не Ваня!! Это не Ваня!!! Это не Ваня!!!

Но…

Один!

Это – Ваня! Это то, что осталось от Вани. Это то, что когда-то было Ваней. Это ВСЕ, что осталось. Ничего больше нет! Раскуроченный жетон, пара осколков костей, остатки нескольких пальцев и земля, которая уже почти впитала то, что когда-то было мальчишкой.

Арина сидит около потухшей жизни чьего-то сына, единственного сына. Солдата и гражданина своей страны. Она качается взад и вперед, обхватив себя руками. На землю, которая уже впитала кровь Вани, капает кровь Арины. И земля впитывает в себя и ее.

Ком в горле

Ком в горле

– Герман! Герман, ты меня слышишь? Это приказ!

– Арина, тебе только швов наложили десятка четыре минимум.

– Герман! Я отвечаю за всех своих ребят! И ждать

выздоровления я не могу! Подгони машину! Я прошу тебя не только, как подчиненного, но и как своего друга. Я не могу ни спать, ни есть, ни спокойно лежать здесь. Я обещаю тебе, что мы съездим и вернемся обратно! И привези мне другой комплект формы. Пожалуйста!

На другом конце провода повисло тяжелое молчание. Арина вздохнула.

– Через пятнадцать минут буду у выхода, – после некоторых раздумий произнес Герман.

– Давай, машину лучше оставь у ворот. А сам поднимешься сюда с формой, поможешь мне.

– Хорошо.