После первой храброй попытки Джирел даже и притворяться не стала, будто что-то ест. Она просто сидела, положив руки на край стола, правую поближе к рукояти меча, наблюдая, как вся компания жадно поглощает испорченную пищу. Конечно, нет ничего удивительного, что они едят в одиночестве. Скорей всего, даже невзыскательный вкус их слуг не выносит этого отвратительного, тошнотворного мяса.

Аларик наконец откинулся на высокую спинку своего стула и вытер свой кинжал о кусочек хлеба.

— Вы не голодны, леди Джирел? — спросил он, подняв бровь и критически глядя на поднос с нетронутой едой перед ней.

Она бросила короткий взгляд на еду и не смогла удержаться от гримасы.

— Нет, не голодна, — ответила она, усмехнувшись.

Но Аларик опять даже не улыбнулся. Он наклонился, подцепил кинжалом толстый кусок жареного мяса, лежащий перед ней, и швырнул его к камину. Обе борзые стремительно бросились за ним из-под стола и с голодным ворчанием принялись рвать его на куски; Аларик же скользнул по Джирел косым взглядом, криво усмехнулся, еще раз вытер кинжал и засунул его в ножны.

Если он хотел дать ей понять, что его собаки — равноправные члены его узкого кружка, то у него это получилось. И не было никакого сомнения в том, что именно это он и имел в виду своей ухмылкой.

Когда стол был убран, а в высоких и узких, как щели, окнах, прорезавших стены, исчезли последние отсветы заката, в зал вошел угрюмый тип, одетый в костюм из грубой шерстяной ткани, с факелом на длинном шесте, и принялся зажигать светильники.

— Вы когда-нибудь прежде бывали в Хеллсгарде, моя леди? — поинтересовался Аларик.

И поскольку Джирел отрицательно покачала головой, он продолжил:

— Позвольте же мне тогда предложить вам маленькую экскурсию — я хочу показать вам оружие и щиты моих предков. Кто знает? Может быть, вы найдете на наших родовых гербах что-то такое, что касается и лично вас.

Сама мысль, что она может обнаружить даже самое отдаленное родство с кем-нибудь из прежних обитателей Хеллсгарда, заставила ее внутренне содрогнуться. Но она пересилила себя, положила свою руку на предложенную ей руку хозяина и позволила ему повести себя в глубину огромного парадного зала, где горящие неровным светом светильники оживляли стены и заставляли шевелиться тени по углам.

Зал, должно быть, оставался все таким же, каким двести лет назад его оставили убийцы Эндреда. Щиты и оружие, которые все еще висели на стенах, были покрыты толстым слоем ржавчины — это и неудивительно из-за столь влажного воздуха болот; ветхие лохмотья, бывшие, видимо, когда-то вымпелами и гобеленами, все уже давно приобрели один и тот же цвет — цвет разложения, иначе его никак назвать было нельзя. Но Аларик, казалось, наслаждался этим запахом сырости, гниения и распада, как обычный человек наслаждается роскошью. Он медленно вел ее по залу, и она чувствовала на себе взгляды всей остальной компании, которые снова заняли свои места у камина и смотрели на нее, не отрываясь, немигающими пустыми глазами.