– Это не… Мы не… Нет. Ты вообще слушал? – Рин внезапно захотелось треснуть его по голове, как порой делал Цзян, когда она становилась слишком нетерпеливой. Теперь она начала понимать, какой, наверное, невыносимой была ученицей. – Не наркотики дают вам способности. Они лишь позволяют увидеть мир таким, какой он есть на самом деле. Боги обладают властью. Они и есть власть. Мы лишь можем впустить их.

– Почему же тогда ты не принимаешь наркотики? – спросила Пипацзы, застав Рин врасплох.

– Откуда ты знаешь?

– Наблюдала за тобой во время перехода. Ты зажигала в ладони огонь и днем и ночью, но никогда не была под кайфом. Ты просто не могла постоянно глотать маковые зерна. Иначе свалилась бы в пропасть.

Остальные рекруты нервно захихикали. Но Пипацзы выжидающе уставилась на Рин. Ее пронизывающий взгляд смущал Рин.

– Я уже прошла этот этап, – ответила она.

Пипацзы это явно не убедило.

– Почему же мы не можем сразу начать с нужного этапа?

– Исключено. Вам такого не надо. Вы сами не захотите.

– Но почему…

– Потому что тогда бог постоянно будет находиться у тебя в голове, – огрызнулась Рин. – Постоянно кричать в твоем разуме, пытаясь склонить к своей воле. Пытаясь стереть твою личность. И убежать от него невозможно. Твое тело перестанет быть смертным, то есть ты не сможешь умереть, но и не будешь себя контролировать, и единственный способ уберечь мир – это запереть тебя в каменной горе с сотнями других шаманов, совершивших ту же ошибку. – Рин оглядела хижину, заглянув в глаза каждому новобранцу. – Но прежде чем до этого дойдет, я вырву тебе сердце. Так милосерднее.

Хихиканье прекратилось.

Рин еще несколько часов объясняла, как рекруты будут себя чувствовать, попав в Пантеон, и тем же вечером дала им первые дозы маковых зерен.

Ничего не произошло. Все просто погрузились в глупый дурман. Катались по полу, чертили пальцами в воздухе какие-то узоры и бормотали всякую чушь, так что Рин хотелось выдавить им глаза. Ляньхуа закатывалась пронзительным хихиканьем, стоило кому-нибудь сказать ей хоть слово. Мерчи хлопал ладонью по земле, удивляясь ее мягкости. Пипацзы и Дулин, зажмурившись, сидели неподвижно. Рин надеялась, что это нечто вроде медитации, пока Дулин не захрапел.

Когда они очнулись, всех стошнило.

– Ничего не вышло, – простонала Пипацзы и потерла налитые кровью глаза.

– Потому что вы не пытались увидеть, – отрезала Рин. Она и не ожидала, что кому-нибудь из них удастся попасть в Пантеон с первого раза, но все-таки надеялась хотя бы на что-то. Какой-нибудь слабый намек на встречу с божественным. А не просто несколько часов в состоянии полуидиотов.