Наконец Скира и другие Досточтимые Матроны вернулись в тепло и уют административного здания. Мелькнув расшитыми накидками и мокрыми трико, они оставили Сестер в покое, дав возможность Користе и ее подругам вернуться в их жалкие хижины, в их жалкую жизнь. Сестры бережно поддерживали избитых товарок.

Користа, отделившись от группы, поспешила в свой домик по высеченной в скале тропинке, глядя на бушующие внизу волны. Она вдруг подумала, что, может быть, фибии сейчас смотрят на нее сквозь буруны волн. Вспоминают ли эти амфибии о ребенке, которому они оставили отметину на лбу и которого бросили в море? Наверное, они уже давно считают его мертвым.

Радуясь тому, что на этот раз ей удалось избежать допроса, Користа спешила домой, в свое убогое жилище, где ее ждал ребенок, который благодаря ее заботам заметно поздоровел и окреп.

* * *

Користа понимала, что не сможет вечно держать дитя фибии у себя дома.

Мгновения счастья в ее теперешней жизни были мимолетны и эфемерны, как проблески света в темной комнате. Она научилась принимать эти драгоценные мгновения именно как таковые, как краткие моменты.

Ей хотелось без конца прижимать ребенка к груди, оберегать его, но она понимала, что это невозможно. Користа и сама не была в безопасности – как могла она уберечь от опасностей ребенка? Она могла защитить его и дать ему убежище лишь на то время, пока он не окрепнет, тогда она сможет отпустить его в море. Ребенок рос быстро, и Користа была уверена, что он станет самостоятельным скорее, чем человеческое дитя.

Однажды вечером Користа сделала то, на что долго не могла решиться. С наступлением темноты она спустилась к своей тайной бухточке по знакомой тропинке, взяв с собой ребенка. Она не видела дороги, но ноги помнили каждую выбоину и уверенно несли ее к морю.

Зайдя в холодную воду и продолжая нежно баюкать малыша, Користа услышала, как он жалобно запищал, когда вода коснулась его ножек. Она прятала ребенка у себя уже около двух месяцев, и теперь он по росту догнал человеческого ребенка двух-трех лет. Она перестала обращать внимание на огромное пигментное пятно, из-за которого, возможно, фибии отвергли свое дитя. Страх перед тем, что она сейчас делала, преследовал Користу уже несколько недель. Она боялась, что маленькая фибия просто уплывет в океан, даже не оглянувшись на прощание. Користа прекрасно понимала, что ребенка связывают с морем неразрывные узы.

– Я здесь, – нежно произнесла она. – Не бойся.

Своими перепончатыми ручками ребенок вцепился в руки Користы, не желая от нее отделяться. Малыш мелко дрожал, и Користа кожей ощутила его панический страх.