— Не слишком ли самонадеянно, рассчитывать на то, что ты имеешь право диктовать мне условия? Что, если я всё же убью тебя? Поделись своей историей, и я, быть может, отпущу тебя.

— Убей меня и увидишь, что будет. Тебе придётся пожинать последствия.

— Ты разве не хочешь получить свободу? Раскрыть крылья своей «Гипотезы» и вспорхнуть отсюда навстречу приключениям? — скрипучий металлический голос начинал раздражать Райка. Он знает о корабле. Ну конечно.

— У тебя есть принципы. У меня они тоже есть. Я не веду дела с кем попало.

— Не ведёт он дела, ну надо же! — снова это злобное карканье, извращённая вариация обычного смеха, — такой наглости я давно не встречал.

— А я не встречал в одном человеке столь бурную смесь самодовольства и трусости. Выйди на свет, покажи себя! — рявкнул Райк, но человек с экрана не шелохнулся.

— Ты совершил одну ошибку. Ты сказал, что у тебя есть ценные сведения. Я хотел получить их по-хорошему, заключить с тобой сделку. Но раз уж ты такой принципиальный… Боб, коли его.

На этот раз Райк был близок к тому, чтобы испугаться. Жидкая правда, без вариантов. Он действительно расскажет всё, как на духу. Ни разу раньше к нему не применяли эту сыворотку, но он сам принимал участие в допросе и знал, что с этим невозможно бороться. Почти. Как она действует, Райк не знал. Сглотнув, он смотрел на Боба, что, тяжело дыша, нагибается к лежащей за дверью сумке. Из бесформенных штанов наружу вываливались толстые бока. Кряхтя и охая, он выпрямился и направился к Райку. В его руках был зажат инъектор. На безобразном лице выступила улыбка. Райк думал одновременно и о том, какие знания самые ценные, что он должен утаить в любом случае. Таких данных слишком много. Думал он и о том, сможет ли вовремя вывернутся и вырубить охранника. Он намного легче этого борова. Сомневался Райк и что его мускулатуры хватит для успешной борьбы с ним. Но попробовать стоило. Боб неторопливо шёл, а Райк, поудобнее оперевшись спиной о стенку, приготовился к манёвру. Когда Боб подошёл достаточно близко, он выбросил ноги вперёд, целясь ему в живот. Он надеялся выбить из него дух, и затем уже вырубить, но удар не произвёл на Боба никакого впечатления, казалось под толстым животом была литая резина. Райк признал своё поражение.

— Хорошая попытка, мальчик, — презрительно бросил толстяк, — а теперь сиди смирно, что бы я мог сделать укол. Иначе мне придётся сделать тебе больно, — он стал наклоняться с шприцом к лежащему на земле Райку и, взвесив все шансы, Райк не нашёл способа уклониться от этой процедуры.