И вот теперь переговоры… Два ударных флота, тридцать три корабля только тяжёлого класса — от фрегата до линкора включительно. Можно себе представить, насколько это всё было важно для нарождающегося сопротивления! Но сами переговоры оставили противоречивые чувства. На первом раунде мы упёрлись в стену непонимания. Флотские требовали официального подтверждения наших полномочий действовать от имени Совета и всей Литании. Только на втором раунде, когда к делу подключился наш союзный политик, Энни Гиннес, удалось немного продвинуться. В этот раз со стороны флотских участвовали те высшие офицеры, которые с самого начала были настроены лояльно. В тяжёлой дискуссии нам удалось выработать поэтапный план, более-менее устраивающий все стороны конфликта.

На первом этапе от нас требовалось продемонстрировать готовность действовать именно на благо Литании. Мы должны были действием доказать, что не пираты. В принципе, этот этап полностью вписывался в нашу прошлую тактику. Пиратам точно не жить. Им не повезло стать разменной монетой в политической игре не их уровня. Их судьба, вместе с судьбой их базы, была предрешена. А потом… Потом нам предстояло вывести из игры высшее командование обеих флотских группировок. Только так офицеров можно было избавить от ответственности перед своей совестью, а также перед вполне материальным явлением — присягой. Потому что после уничтожения высшего командования наступает растерянность, безвластие, а значит, они вправе сами принимать решения в рамках своих собственных флотских группировок. Дальше уже должны были последовать наши совместные действия, вот только полную поддержку флотов мы получим не ранее, чем выгрызем из Совета официальные полномочия. И я знал, как этого добиться. Это была изюминка нашего плана, долженствующая перевести всю ситуацию в официальную плоскость. Можно сказать, вывести нас на вершину политического олимпа. Оставалась сущая «малость» — воплотить в жизнь первые два этапа нашего плана, тем самым выполнив требования флотских.

Через два дня после завершения переговоров наши корабли вышли в системе Риверанс. До того Барон, используя свои собственные каналы и связи среди пиратских капитанов, устроил на их базе общую сходку. На замаскированном под комету астероиде собрались практически все действующие пиратские капитаны. И именно в этот момент мы и окружили его плотным кольцом нашего теперь уже флота.

С астероида начали поступать робкие просьбы о капитуляции. Нас буквально умоляли предать пиратов правосудию. Это выглядело комично. Сами пираты передают себя в руки правосудия. Можно сказать, раскаиваются. Но возиться с ними никто не собирался. Это была карательная акция, значение которой не в количестве захваченных и преданных справедливому суду бандитов, а в показательном примере. То есть чем жёстче и непримиримей — тем лучше. Я бы сказал — доходчивей. Поэтому в переговоры мы не вступали.